Джо Холдеман - Подлежит расследованию

— Возможно, их субсидировал какой-нибудь университет? Ведь и я попал сюда в первый раз подобным образом.

Доктор кивнул.

— Так они и заявили. Но тебе скажу напрямик: не были они научниками. Нет, не были… Я, во всяком случае, думаю, что эти ребята были агентами. Их научили ходить, говорить и действовать, как подобает геологам. Но ходили-то они не туда! Ходили они на шахты, а там все изучено до последней молекулы, и результаты давно опубликованы. И эти двое никогда долго не задерживались на одном месте, как того требует серьезная работа.

— Может, ты и прав.

— Ты тоже так думаешь? Выпей еще. В шахматы по-прежнему играешь?

— Лучше, чем когда-либо. (Особенно с помощью Отто.)

— Загляни как-нибудь вечерком. Сыграем партию-другую.

— Обязательно зайду. И тогда — берегись!..

Прежде чем пойти в аптеку, Айзек зашел к себе. Он вытряхнул чемодан и вскрыл двойное дно. Порывшись в содержимом тайника, извлек обыкновенную на вид шариковую ручку. Точнее, это только с одного конца была шариковая ручка, в другом же конце был спрятан ультразвуковой стиратель чернил.

Кроуэлл потренировался в написании, затем стер рецепт на пандроксин и вывел новый текст выше подписи врача: «Гравитол. Суточная доза х 30 дн.».

На следующее утро, едва взошло солнце, Кроуэлл, снова чувствуя себя человеком, отправился на рудник.

У входа на шахту выстроилась длинная очередь бруухиан. Они приплясывали и размахивали руками, словно старались согреться. По мере того как Кроуэлл подходил к голове очереди, их оживленные разговоры становились все громче и громче.

Человек в белом комбинезоне осматривал первого бруухианина. Он не заметил Кроуэлла, даже когда тот подошел вплотную.

— Привет! — прокричал Кроуэлл, перекрывая шум.

Человек в изумлении поднял голову.

— Кто вы такой, черт подери?

— Меня зовут Кроуэлл. Айзек Кроуэлл.

— Ах, да… Я был еще малышом, когда вы уехали. Сейчас мы наведем порядок.

Он поднял мегафон и закричал по-бруухиански:

— Ваше поведение портит мне настроение, замедляет продвижение и к «тихому миру» приближение.

Шум стих и сменился слабым бормотанием.

— Я читал вашу книгу. — Человек продолжал водить вдоль тела бруухианина поблескивающим металлическим щупом.

— Это диагностическая машина? — спросил Кроуэлл, указав на прикрепленную к поясу человека неброскую черную коробку, соединенную со щупом проводом.

— Да. Она выясняет, все ли в порядке у них, и сообщает свое мнение доку Штрукхаймеру. — Он шлепнул бруухианина по плечу, и тот резво помчался в шахту.

Подошел следующий туземец и поднял ногу, согнув ее в колене.

— В щуп еще и встроен микрофон, — сказал человек в комбинезоне, вглядываясь в номер, вытатуированный на ноге бруухианина. Он медленно, отчетливо прочитал номер для компьютера и стал водить щупом над коричневой шерстью туземца в определенной последовательности.

— Невозможно представить, чтобы кто-то удрал с этой планеты, а потом захотел сюда вернуться. Сколько вам заплатили?

— Собственно говоря, готовится новое издание моей книги. Издатель захотел, чтобы я освежил материал.

Человек пожал плечами.

— Что ж… Если обратный билет в кармане… Хотите спуститься в шахту? Тогда вперед. Но внизу глядите в оба — они носятся как угорелые. Держитесь подальше от подъемника, и, если повезет, вас не затопчут.

Внизу было очень темно. Судя по звукам, вокруг кипела активная деятельность, но Кроуэлл ничего не видел.

— А, Айзек, — раздался человеческий голос в трех или четырех метрах от него. — Нет чтобы предупредить меня о своем приходе!

Во тьме вспыхнул фонарь, и луч его, подпрыгнув, остановился на Кроуэлле.

— Ну-ка, наденьте вот это, — Штрукхаймер передал ему защитные очки, оказавшиеся прибором ночного видения.

Кроуэлл повиновался, и тут же внутренность шахты проявилась перед его глазами: видеоизображение было окрашено в призрачные серо-зеленые тона.

— Почему так темно? — спросил Кроуэлл.

— Они сами попросили. Говорят, что при свете их движения замедляются.

— Боже милосердный! — Кроуэлл в изумлении взирал на лихорадочную суматоху вокруг. — На них глядеть и то устанешь.

Среди толчеи сновал взад и вперед маленький бруухианин и, поминутно уворачиваясь от столкновений, горстями разбрасывал по влажному полу пещеры смесь песка и опилок. Во всем ощущался какой-то необъяснимый хаотический порядок, словно детвора затеяла сложную игру, напоминавшую одновременно салочки, прятки и эстафетный бег.

— Знаете, — сказал Кроуэлл, — Вилли Норман считает, что снижение продолжительности жизни вызвано перенапряжением. Глядя на этот бедлам, я склонен с ним согласиться.

— Действительно, в шахте они трудятся как нигде. Особенно с тех пор, как выключили свет. Но я добился сокращения рабочего дня, чтобы хоть как-то компенсировать возросшую активность. Сколько часов в день они работали, когда вы их изучали в прошлый раз?

— Кажется, одиннадцать-двенадцать часов.

— А сейчас восемь.

— Серьезно? У вас такая власть над Компанией?

— Теоретически — да. По идее, они должны отдавать честь при моем появлении, поскольку концессию не закрывают только с молчаливого попустительства Комиссии здравоохранения, а я ее единственный представитель. Но, в сущности, я зависимый человек. Все в руках у Компании — людские ресурсы, энергия и вода, снабжение, почта… У нас «сердечные» отношения. Компания прекрасно знает, что, допусти она ошибку, тут же найдутся пять-шесть других концернов, готовых перехватить контракт. Кроме того, если мыслить категориями производительности труда, то Компания ничего не теряет, скорее наоборот. Сейчас работа идет в две смены, и суммарное суточное время работы шахт больше, чем раньше, общая выработка намного выше по сравнению с прошлыми временами.

— Любопытно. («Добро пожаловать в список подозреваемых, Уолдо!») . Таким образом, они работают, по сути, меньше, чем раньше, когда средняя продолжительность жизни была выше?

— То-то и оно. Вернувшись с работы, они сразу принимаются вырезать свои поделки. Кстати, вы деревню и не узнаете. Небоскребы…

— Небоскребы?!

— Ну, мы их так называем. Дома из местных материалов в два, иногда в три этажа. Очередная загадка… В распоряжении бруухиан вся планета, они могут строить сколь угодно широко. Но откуда-то взялась эта идея расти вверх, а не вширь. Послушайте, а может, вам удастся выяснить, почему они так поступают? Здесь никто не смог добиться от туземцев прямого ответа. А вы для аборигенов что-то вроде народного героя, хотя не думаю, что кто-нибудь из патриархов дожил до нынешних времен с момента вашего отъезда. Они знают, что вы вызвали перемены в их жизни. И очень благодарны вам…