Стенли Вейнбаум - Черное пламя

Она снова замолчала, смотря в глаза Повелителя.

— Разве ты не понимаешь? Каждый из троих подозревает кого-то другого и пытается защитить друзей. Но я совершила все это; это был несчастный случай.

Принцесса выскользнула из объятий Коннора и опустилась на ступени, ведущие к ее разрушенному трону.

— Я горю! — пробормотала она и принялась жадно пить из кубка воду, которую охранник поднес к ее губам.

Задумчиво Повелитель смотрел на нее.

— Ты знаешь, — сказал он внезапно жестко, — что для меня — единственный непростительный грех — это нарушить мои планы. И даже ты, моя сестра, не должна становиться у меня на пути. Пока я жив, я — Повелитель. Я уйду только тогда, когда появиться сила достаточно сильная, чтобы свергнуть меня, которая скажет, что мой труд закончен. И когда это произойдет, я вверю человечество своей собственной судьбе, но до тех пор, я — Повелитель.

Его лицо, неподвижное, словно базальтовая глыба, возвышалось над ними. Впервые в жизни Коннор смотрел на колосса, выглянувшего из-под невозмутимой маски, бриллиантовая твердость проступила из-под шелка, окружающего его. И затем владыка улыбнулся.

— Я думаю, что могу не сомневаться в словах моей сестры. Я освобождаю всех вас.

Он встал и сошел с трона.

Коннор сделал шаг или два ему навстречу.

— Мне интересно знать, — прошептал он, — кому из нас ты поверил?

Повелитель вновь улыбнулся.

— Разве я не сказал? — Он отвернулся. — Естественно, если бы я был любопытен, то я спросил бы вас, откуда вы знали время, на которое нужно настроить взрыв. Я не принял решения о времени начала Конклава до тех пор, пока об этом не объявили в коридоре, и бомба должна была быть поставлена между этим моментом и появлением охранников.

— Или Принцесса говорит правду, — предположил Том Коннор.

— Когда-нибудь Маргарет придется объяснить, почему взрыв детонола породил такое облако пара, — заметил Повелитель.

Он продолжал отсутствующим тоном:

— В жилах Эвани течет хорошая кровь. Как и в Яне Орме.

Затем он вышел, сопровождаемый Мартином Сейром и охранниками.

Коннор вернулся к Маргарет Урбс. Изумленные глаза Эвани неотрывно смотрели на Принцессу и она прошептала:

— Почему ты совершила это?

— Потому что я думала, что это понравится Томасу Коннору, — твердо сказала Принцесса.

Эвани посмотрела на нее с еще большим изумлением и пониманием.

— Черное Пламя само горит! — изумленно пробормотала она. — Я сейчас вижу, что мы должны постоянно учиться у Древних. Они творят настоящие чудеса.

Но в следующее мгновение ее карие глаза триумфально блеснули.

— Я, хотя бы, могу радоваться, что покорение Пламени произошло во время моей жизни.

Эвани склонилась в полуизумлении, полунасмешке перед Коннором.

— Приветствую Принца-консорта Урбс!

Принцесса покраснела, а Коннор рассмеялся и посмотрел в сторону. Что-то сверкающее в пепле привлекло его взгляд. Он нагнулся, чтобы поднять великолепный хрустальный цветок, сверкающий, прекрасный, неразрушенный, нетронутый — даже ставший более ярким — от взрыва.

— Что это? — спросил он.

— Моя лунная орхидея, — сказала Маргарет Урбс. — Единственный совершенный экземпляр из найденных.

Коннор улыбнулся и повернулся к Эвани.

— Я обещал тебе ее когда-то. Вот — наш свадебный подарок тебе и Яну.

— Скорее предварительный подарок, — сказала Принцесса. — Я должна вам двоим нечто большее, чем вы думаете.

Принцесса проигнорировала молчание Эвани и смущенные протесты Яна Орма, благодарность и отказы, когда он брал бесценную вещь.

— Том, — пробормотала Маргарет, — ты не возражаешь, если мы останемся одни?

Это было равносильно приказу. Ян и Эвани попятились назад, бросая наполовину испуганные взгляды на Коннора. Он опустился перед слабой Принцессой Урбса, мягко положив свою руку на ее обожженные плечи. Даже в жаре этой обгоревшей комнаты она дрожала, ее зубы стучали так сильно, так близко была от нее ледяная маска смерти.

Он прижал ее к себе сильнее и застыл, услышав отдаленный низкий гул за окнами.

— Что это? — резко спросил он. — Новая революция?

— Я предполагаю, что всего лишь газетчики. Ты слишком часто попадал на их полосы в последнее время, — она слабо улыбнулась. — Так же часто, как и я, за последнюю неделю. Сорняк, выдержавший удар ионных лучей; заявивший, что он живой Древний; объявленный Бессмертным; спаситель Маргарет Урбс; и сейчас… — она закончила с иронией. — Жених Маргарет? Роман со Спасителем. — Она плотнее прижалась к нему. — О, какое падение для Черного Пламени, когда все это будут смаковать на страницах газет! Будь уверен! И пусть добавят сюда картинки и визорные изображения. Меня это не волнует!

— Картинки? Какие картинки? — Он посмотрел на огромный пустой зал.

— Из смотровой комнаты, естественно. Неужели ты думаешь, что за нами не наблюдали все это время во время взрыва, даже здесь, насколько позволял пар? Неужели ты не понимаешь, что на нас сейчас смотрят, фотографируют для газет и «видения»? Ты ведь мировая сенсация, Том, — она вздохнула. — Они, должно быть, решили, что я обезумела, когда ринулась за тобой в эту преисподнюю из безопасного места. Ладно — я сошла с ума!

— Ты даже не можешь умереть здесь в спокойствии! — обиженно заявил Коннор. — Ты предполагаешь… — его голос снизился до шепота, — они слышали, что мы говорили друг другу?

— В реве пламени? Нет. Я подумала об этом, когда говорила.

Он улыбнулся. Это было так типично для совершенно странного и потрясающего характера этой девушки. Том прижал ее к себе и почувствовал давление чего-то твердого в поясе — Венера из слоновой кости, не поврежденная, великолепная в своем совершенстве. Она оказалась слева, закрытая его собственным телом, когда он миновал взрыв.

— Я знаю, что преподнесу тебе в качестве свадебного подарка, — медленно сказал он. — Венеру Милосскую — оригинал. Самую прекрасную статую древнего мира.

Маргарет улыбнулась и на ее лице появилась тень давнишней насмешки.

— А я знаю, что я дам тебе, — сказала она. — Жизнь!

— Бессмертие?

— Не бессмертие. Жизнь. — Она посмотрела на него своими изумрудными глазами. — Том, это очень трудно отказаться от детей? Мужчины ведь хотят иметь детей, не так ли?

— Большинство — да, но это счастье недоступно нам. — Он посмотрел на нее. — Послушай, а нельзя ли отменить бессмертие? Неужели невозможно для Мартина Сейра сделать тебя смертной на… на несколько лет?

— Конечно. Новое жесткое облучение может сделать это.

— И тогда, — восторженно, — мы не могли бы…

Улыбка, которой она одарила его, была словно прикосновение небес.

— Да, — воскликнула она восторженно, но внезапно облако затмило ее улыбку. — Но разве ты не помнишь, какого рода детей рожают женщины, бывшие слишком долго под лучами? Ты хочешь быть отцом маленького амфиморфа?