Сергей Галихин - Рассвет

Кроме редкого грохота проезжавших мимо грузовых машин, ничего не было слышно. Гриша заглянул в щель, потом приоткрыл дверь еще немного и высунул на улицу голову. Сержанта поблизости не было. Гриша не стал долго раздумывать.

— Я мотаю отсюда, а ты? — обратился он к сидящему в углу человеку.

— Поймают — бить будут.

— А останешься — посадят. Им все равно кого сажать.

Довод Гриши был весьма убедительным, тем более что у второго пленника был богатый опыт общения с милицией.

Дверь газика осторожно отварилась и из нее вышли двое. Гриша заметил, что лицо незнакомца в крови.

— А ты еще сомневался, — кивнул Гриша на подтеки. — Я здесь не далеко живу. Бежим.

Они нырнули в близлежащий кустарник и растворились за ним. Десять минут бега между стен пятиэтажек и зарослей боярышника и Гриша уже открывал дверь своей квартиры.

— А они тебя не узнают? Ты так близко живешь, а милиция наверное местная.

— Нет. Эти не местные. Местных я всех в лицо знаю. Они меня не взяли бы, знают, что я не ворую, — сказал Гриша и прошел в квартиру. Незнакомец вошел следом за хозяином жилища.

Маленькая однокомнатная квартирка Гриши была на первом этаже. Она не выглядела запущенной до безобразия, но тем не менее вид у нее был достаточно унылый. Старый, обшарпанный паркет, засаленные обои десятилетней давности. Практически полное отсутствие мебели. На кухне, кроме плиты, столика и трех табуреток, больше ничего не было. В комнате на тоненьких ножках стоял старый черно-белый «Рекорд», диван с задрипанной обивкой и маленький сервант, вместо люстры — треснувший молочного цвета плафон. На кухне не было даже плафона, только лампочка на длинном черном проводе.

— Тебя как зовут? — спросил Гриша, разбирая на кухне трофеи.

— Петр.

— А меня Гриша.

Только теперь Гриша основательно разглядел нового знакомого. Ему было явно за шестьдесят, одет не в лохмотья, но и не заботливыми родственниками.

Морщин на лице было не много, а глаза как показалось Грише, прямо светились. Чем? — он пока что не понял.

— Тебе умыться нужно, пошли.

Гриша отвел Петра в ванну, а сам вернулся на кухню. Он достал из холодильника маленькую кастрюльку с остатками щей и поставил ее на плиту.

Через минуту рядом с кастрюлькой стоял чайник.

Гость умылся, вытерев лицо полотенцем вышел из ванной, выключил свет и прошел на кухню. Чайник уже посапывал, а щи начинали клокотать. Гриша достал из хлебницы тарелку с пятью кусками черствого черного хлеба и поставил ее на стол, где уже были две тарелки и две алюминиевые ложки. Петр с живым интересом наблюдал за действиями хозяина квартиры. По его глазам без труда можно было догадаться, что он не ел пару дней. Разлив щи в две тарелки, Гриша поставил кастрюльку в раковину и достал из щели между холодильником и плитой бутылку водки, опустошенную на две трети.

— Я не пью, — сказал Петр, в очередной раз сглатывая слюну в ожидании когда хозяин дома притронется к еде.

— Что, совсем? — искренне удивился Гриша.

— Да.

— Ну-у, за встречу надо, — настаивал Гриша.

— Я бы с удовольствием, но…

— Зашитый что ли? Ну, за освобождение-то… святое дело!

Петр немного улыбнулся и отрицательно покачал головой. Гриша замер в нерешительности но через несколько секунд отказался от мысли понять поведение гостя.

— Ладно, как знаешь. Было бы предложено…

Морщась от теплой и непонятно из чего сделанной водки, Гриша сквозь зубы опустошил наполовину наполненный стакан. Наконец, он перевел дыхание, крякнул и, зачерпнув ложку щей, отправил ее в рот. Гость откусил черствый хлеб и тоже приступил к долгожданной трапезе. Он, конечно, пытался сдерживаться, поэтому ел хоть и с достоинством, но большим аппетитом.

— Давно не ел? — спросил Гриша, глядя на гостя захмелевшими глазами.

— Два дня.

— Ты откуда?

— От сюда очень далеко.

— А на рынке чего делал?

— Мальчика искал.

Гриша скривил губы, показывая свое удивление, и в этой задумчивой позе вылил остатки водки в стакан. Петр быстро доел щи и, прислонившись правым плечом к стене, сидел сложа руки на коленях и наблюдал за Гришей. Тот, морщась, посмотрел на стакан с водкой и с еще более ужасной гримасой, чем в первый раз, выпил ее.

— Бросать не пробовал? — спросил Петр.

— Чего?

— Пить.

— Шесть раз бросал, — ответил Гриша, махнув рукой и занюхивая куском черного хлеба.

— Давно пьешь?

— А какая разница? — развязано спросил пьяный Гриша, — детей все равно нет, жена ушла…. А у тебя как с семьей?

— Все в порядке. Спасибо за обед.

— А… — снова махнул рукой Гриша. — Ерунда. Слушай, у тебя деньги есть?

Надо бы еще за пузырьком сбегать.

— Нет. Денег нет, — не то грустно, не то снисходительно ответил Петр.

— Жалко. А что за пацана ты ищешь?

— Хороший мальчик, зовут Миша. У него два года назад родители умерли, сейчас он бродяжничает. Завтра еще в одном месте поищу. Там он должен быть обязательно.

— И зачем ты его ищешь? — заплетающимся языком спросил Гриша и отодвинул от себя полупустую тарелку.

— Он не простой мальчик. Когда Миша вырастит, будет врачом. Через тридцать два года он найдет лекарство против очень страшной болезни.

— Ха-ха… а… А почему ты думаешь, что он будет врачом? Вот возьмет и вырастит ублюдком.

— Я не думаю, я знаю, — улыбнувшись, ответил Петр.

— Ничего ты не знаешь, — махнул рукой Гриша. — Я вот тоже думал, что жена меня любит, а она взяла и ушла. Чтобы на ней жениться я любимую работу бросил, а она взяла и ушла.

— И давно ты один? — спросил Петр.

— Второй год. Вот стерва! Я все для нее делал, а она… Вот чего ей не хватало? Квартира была, машина.

— Может все из-за водки?

— Из-за водки? — Гриша заметно начал заводиться. — Я что после работы выпить не могу?

— Нет, конечно, можешь, но…

— И, вообще, я пью на свои! Вот ты тут сидишь, мне рассказываешь… А сам выглядишь весьма задрипанно. Так что не надо мне тут заливать, что все с семьей в порядке. Выпихнули, наверное, детки в дом престарелых, а квартирку продали. Что угадал? Угада-ал. И вообще не нравиться — иди отсюда!

Петр поднялся в смущении, не зная что сказать. Он совсем не хотел обидеть нового знакомого, но что уж теперь поделаешь. Поблагодарив за обед, Петр ушел, а Гриша, покачиваясь, вошел в комнату и включил телевизор. Сегодня «Спартак» играл с «ЦСКА». Гриша повалился на диван и, еще раз назвав гостя сволочью, уснул под бессмысленную болтовню комментатора.

Второй день шел дождь. Мелкий и противный. Холодный ветер пронизывал до костей. Кутаясь в кусок помутневшего полиэтилена Гриша медленно шел по центральной свалке и внимательно смотрел по сторонам. День был явно неудачный. Ничего более или менее приличного Гриша сегодня не нашел. Даже гнилых овощей, которых всегда здесь было в изобилии, сегодня не было видно.