Эрик Симон - Беседы в пути

— Будучи Хвитби, вы это сказали, и не только это, — вставил психолог.

— Да, — Хвайт игнорировал его реплику, — это жестоко, но в то же время необходимо. И кроме того: кто пускается в подобный полет, готов приносить и жертвы — ради того, чтобы люди достигли звезд; это-то он и делает, на иной лад, но с тою же целью. Однако и сама жертва оказалась бы бессмысленной, если вследствие какого-то сбоя пришлось бы до времени прекратить испытание.

— Я, к сожалению, не вполне улавливаю ход вашей мысли, — отчужденно заметил Санчес. — Мне казалось, ваши действия в роли Хвитби были направлены именно на то, чтобы прекратить эксперимент.

— В том-то и дело, что нет! Совсем наоборот! — впервые подключился к беседе инспектор. — Все было тщательнейшим образом продумано.

— Несомненно, — со сдержанной вежливостью поддакнул психолог.

Директор, по-прежнему непринужденный, продолжал развивать свою аргументацию, явно подработанную заранее либо уже обкатанную им при других обстоятельствах.

— Все очень просто. Во избежание неудачи по ходу испытаний предварительно должны быть испытаны сами условия испытаний. То есть, прежде чем отправить испытуемых в мнимый полет к звездам, необходимо вначале…

— Нет, — глухо произнес Санчес. Он понял.

— Да. Мы в настоящий момент проверяем, способны ли мы в принципе обеспечить гарантированно незаметное, бесперебойное наблюдение за тест — группой…

Психолог, вновь быстро овладевший собой, перебил директора:

— Не люди в космолете проходят проверку, а мы! Наблюдатели, вообще станционный персонал. Вот уж действительно… Да, но как вы заменяете людей в корабле? Коли они водят нас за нос, значит, должны быть в курсе; никто в подобной ситуации не согласится на девятнадцать лет изоляции, а то и больше. Тогда как же вы заменяете их, а наблюдатели ничего не замечают?

— Никак. Просто в корабле никого нет. То, что видят наблюдатели, всего лишь заранее подготовленные сцены. Кинофильмы, записи информданных, подаваемые на терминалы наблюдения.

— Но я собственными глазами видел в архиве несколько сюжетов из корабля, несколько этих самых, как вы говорите, кинофильмов. Разумеется, как материалы, «отснятые» на борту корабля приборами наблюдения. Они относятся к совершенно разным годам, и видно, как люди на самом деле стареют, как подрастают дети!

— Ничего удивительного. Предварительные работы по проекту начаты десятки лет назад; съемки мы вели в течение тридцати лет, отсняты различные варианты.

— Сработано основательно.

— Только работая основательно, мы справимся с нашей ответственной задачей, — раздался опять голос инспектора. Санчес несколько растерянно взглянул на него, ожидая какого-то продолжения. Но тот молчал. Вместо него пояснил директор:

— Нам необходимо выявить реакции наблюдателей на различные ситуации, возникающие на борту космического корабля: иные из этих ситуаций и впрямь, как мы полагаем, драматичны, а то и просто угрожающи. Позднее, в ходе проведения основного теста, мы должны иметь возможность срочного вмешательства на случай экстремальных обстоятельств, но мы не вправе допустить, чтобы кто-нибудь попытался, например, проникнуть в космолет и нарушить ход эксперимента лишь потому, что у него сдали нервы.

— Однако вы сами…

— Сам я — в качестве наблюдателя Хвитби совершил такую попытку, чтобы установить, как поведет себя остальной персонал. Понимаете ли, чтобы обеспечить надежность в дальнейшем, сейчас мы должны понизить порог раздражения. Мы намеренно создаем ситуации, чреватые срывом. И если станция преодолеет их, как преодолела она «Хвитби», тогда мы можем быть спокойны.

— Ну, вас-то мы накрыли довольно быстро, — не без хорошей доли злорадства напомнил психолог.

— Тем лучше. Но необходимо испытать систему на прочность под более жесткой нагрузкой. И это предстоит сделать вам: вернуться на станцию «наблюдателем» и побудить нескольких коллег к новой, на сей раз организованной попытке оборвать эксперимент. Мы пустим фильмы, которые облегчат вашу задачу. Вы, разумеется, единственный посвященный, остальные будут думать, что там, в корабле, и в самом деле подвергаются испытанию люди.

— Вы желаете выяснить, удастся ли мне сколотить группу противников эксперимента?

— Да, и сумеете ли вы с ними пройти защитные устройства.

— Что за устройства?

— Этого вам знать не нужно. Ведь все должно быть как можно более настоящим. Но могу вас заверить: какая-либо опасность для жизни и здоровья не грозит никому.

— Что ж, весьма обнадеживает.

— Значит, беретесь за выполнение задания?

— Нет. Я психолог, мое дело наука. А вам тут нужен актер. Вроде тех, что разыгрывали сценарий на борту космолета. Или отчего бы вам не сделать все самому, предварительно заменив на станции персонал?

— Лично я исключаюсь. Ведь я уже вам сказал: лучше не знать предохранительно-защитных систем. Мне они известны. Кроме того, хотелось бы максимально ограничить круг посвященных, а вы знакомы с условиями и обстановкой на станции. Естественно, нет необходимости решать сию же минуту. Если вам нужно подумать неделю или, скажем, две… Мы не торопимся.

— Что верно, то верно. Перед интерстелларным полетом чуть ли не полувековой тест, перед основным тестом — еще один, тест теста, а до него… А почему вы, собственно, уверены, что и сами не являетесь всего лишь…

Он не завершил начатой фразы, с откровенно иронической усмешкой глядя на директора Хвайта. Но тот озадаченно молчал. Вместо него ответил инспектор, определенно и твердо:

— О, разумеется, нет, это было бы абсолютно бессмысленно! Да и времени у нас такого нет. В ближайшие годы мы ждем результата изысканий от нашей физической группы. — Он несколько мгновений помолчал, затем добавил: — Я говорю о решении технических сторон проблемы: возможно ли в принципе осуществление интерстелларных перелетов.

Он с удовлетворением констатировал, что ни со стороны Санчеса, ни со стороны Хвайта не последовало преувеличенных реакций.

1973–1978