Игорь Зенин - Просьба Магов

Впрочем, я отвлекся. Итак, сами сигналы.

Первый сигнал.

Шифоньер. То есть - чистое белье.

Ассоциации, которые возникли при этом - прямо противоположные. Как я ни старался что-либо понять, но в голове крутилось только одно - копаться в белье. То есть грязный пиар. К чему он мог относится - сообразить я не смог.

Второй сигнал.

Газета. Тут без комментариев. Газета, СМИ. Как ни крути - смысл один.

Третий сигнал.

Телевизор. Фактически, повторяет второй сигнал. Практически одновременно со вторым и третьим сигналом был еще один - компьютер, то есть, видимо, Интернет.

Больше сигналов не было. Все воскресенье, от нечего делать, я старался гулять. Старался успокоиться. Мало приятного получать такие сигналы. Нагрузка, прежде всего интеллектуальная, просто невероятно большая. Чувствуешь себя полным идиотом. Мозги буквально вскипают. Мне было бы намного проще слетать на Луну. Поэтому и старался гулять. Ни одного сигнала не было больше. Вдруг я вспомнил о Степане. Я упоминал его в "Луче" в нескольких местах. Набрав его сотовый, я не дозвонился - он был у него отключен. Как выяснилось позже, Степан отключил его буквально на несколько минут. А городской телефон остался у меня дома, откуда Бульдозер вместе с дочерью меня выгнали. Выругавшись, я пошел на квартиру. Через три часа я залез в записную книжку мобильника, и обнаружил, что у меня есть его городской телефон. Позвонил Степану. Он был дома. С радостью согласился увидеться.

Когда я пришел к нему, у него в гостях сидел парень, которого я хорошо знал - компьютерщик. Жена Степана до последнего времени работала в редакции газеты. Сам Степан, несмотря на то, что их телекомпанию разогнали, теперь работал на другом канале телевидения. Мы сидели на кухне и пили кофе. Я кусками, и очень сжато, пересказывал Степану все те книги, что были написаны за последнее время. После третьей чашки кофе мне пришлось, извиняюсь, пойти в туалет и слить его.

И вот тут, при выходе, пришел последний, самый мощный и пронзительный сигнал.

Я остановился. Посмотрел на унитаз.

"Блин, опять мочить в сортире", - раздражаясь от всего этого, подумал я. Развернулся к двери. Сигнал усилился. Посмотрел на стену. Чистая стена. Опустил глаза вниз. На полу стоял дезодорант для воздуха. Сигнал усилился до безобразия. Я взял его в руки. Пихтовый дезодорант. Нарисована пихтовая ель и две шишки. В голове возникло несколько ассоциаций одновременно:

"Да, дела. Газ - "Норд-Ост", Жрец, не дошедший пять километров до Кремля,... Ельцин, двухтысячный год, отставка, Новый год... Господи, черт знает что... Как все это понять??? Когда же все это кончится???"

С такими мыслями я шел от туалета до кухни, медленно скатываясь на простые русские маты от всего это... Но как только сел за стол, у меня отвисла челюсть. Я посмотрел на Степана и сказал:

- Я знаю, кто будет президентом России.

Я не сказал "новым", я не сказал "следующим". При этих словах Степан рассмеялся и сказал, что хочет, чтобы им был его тезка. Я поднес палец к губам и кивнул глазами. Степан перестал смеяться.

Вы спрашиваете, о ком говорят эти сигналы? Могу сказать совершенно точно и определенно. Настоящее имя и фамилия Степана - Дмитрий Рогозин. Можете проверить.

О политике Дмитрии Рогозине ничего я сам лично сказать не могу. Видимо, из всех других вариантов - он самый подходящий на роль президента России. Но, что самое поразительное - это то, что познакомился я со Степаном и Изабеллой в марте 1998 года, через месяц после написания романа "Отречение". Посему разрешите мне закончить цитатой из "Отречения":

"Человек Двадцать первого Века, я восхищаюсь тобой, твоей чистотой! Время отречения действительно началось. Это закон развития. Его не остановить. Но существуют некоторые вариации, при которых Ростки Нового могут не то чтобы зачахнуть, но развиваться более медленными темпами. Я не хочу замедлять этот рост.

Видящий увидит, слышащий услышит."

Мои дороги читатели. Если бы можно было бы сделать что-то иначе, то обошлось бы и без меня. Я думаю, что и Учитель, и Анна, и Маги прекрасно знают, как устала Алесенька от всего этого, как устал я. Опять ее загнали в угол. Но, видимо, другого пути нет. Поэтому мне и приходится писать. Как видно теперь, первые три сигнала были намеком на то, что я должен появиться у Степана. Фактически, сигнал был только один. Один сигнал первой категории.

Думайте сами. Решайте, взвешивайте.

На сим разрешите закончить.