Сергей Жемайтис - Жестокий шторм

Мистер Гордон поперхнулся чаем. Извинился. Вытерся салфеткой.

— Я бы сказал — рискованная философия. Если вы не шутите, Дэв…

— Конечно, Стэн. Вы всегда так тонко чувствовали юмор. Выпейте все-таки хереса.

— Пожалуй…

— Не принимайте, Стэн, мои слова близко к сердцу, Сказывается ваше долгое затворничество. Вы очень плохо осведомлены о взаимоотношениях в цивилизованном обществе. Да, при внимательном рассмотрении можно увидеть много недостатков, нерешенных проблем. Но не было и не будет общества, где все они благополучно разрешатся. Со многими из них приходится мириться.

— Если согласиться с вами, то тогда прекратится прогресс, совершенствование человека! Будет взращена раса примиренцев, если так можно выразиться. Преступность проникнет во все сферы жизни!

— Она и так уже проникла, Стэн. Если бы вы знали, кто плывет с нами в этом рейсе!

— Хотелось бы, Дэв. Очень хотелось бы знать.

— Население небольшого городка — по численности, а по составу — вся Америка. Здесь отличные, по вашей мерке, люди — честные, по крайней мере, к ним не придерешься: имеют большие деньги, платят налоги, у них милые жены и прелестные дети, никто не знает об их пороках — словом, респектабельные джентльмены; едут одаренные, даже талантливые, люди — писатели, музыканты, ученые, техники, — а по соседству с ними — крупные жулики, воры, даже убийцы, торговцы наркотиками, аферисты, шулера, проститутки. Такова жизнь. Мне начинает нравиться, Стэн, ваша мысль, что все эти люди — актеры на очень большой сцене, и мы в их числе.

— И самое удивительное, Дэв, здесь то, что мы независимо от нашего желания можем быть втянуты в совершенно немыслимые действия, стать соучастниками жизненных катаклизмов, о которых вчера и понятия не имели.

Капитан хмуро улыбнулся!

— Ах, опять эти Тихий Спиро, Минотти, мистер Чевер, его дочь! Возможно, и мне вы отводите одну из ролей в вашем занятном спектакле?

— Ну конечно, Дав. Мы, кажется, уже говорили об этом.

— Что-то не помню. Какую же?

— Ту, что вы сейчас играете.

— Простите, Стэн! Я не играю никаких ролей! Я таков, какой есть! Не больше!

— В этом и заключается ваша роль. Поймите, здесь никто не играет кого-то, все — только самих себя.

— Ну ладно, Стэн. Я опять не совсем понимаю вас… Вы что-то хотите спросить?

— Да. Об одном печальном событий. Я слышал, что на судне произошло убийство.

Капитан нисколько не удивился такой осведомленности мистера Гордона.

— Убит один из торговцев наркотиками. Все обставлено так, будто произошла ссора за карточным столом. Я же думаю, что убитый — одна из жертв войны между мафией. Ведется следствие, хотя, между нами, Стэн, результатов оно не даст. Клан Барреры найдет способ восстановить справедливость: в свою очередь его люди отправят на тот свет кого-либо из противной стороны. У них свой суд, свои виды возмездия. — Помедлив, капитан заключил многозначительно: — Как видите, Стэн, и здесь убивают. Печально, но и в этом проявление каких-то мудреных, непонятных нам закономерностей.

Опять профессору показалось, что глаза капитана угрожающе потемнели.

— Благодарю вас, Стэн, за отличную партию в карамболь. У меня долго будут в памяти ваши умопомрачительные удары. В Гонолулу стоим три дня. Если не особенно увлечетесь местными красавицами, то заходите, двое суток я буду жить, как всегда, в отеле «Оаху». — Он проводил гостя до дверей. — Советую, Стэн, подняться на верхнюю палубу. Сейчас мы проходим мимо группы мелких островков, некоторые из них необитаемы, но как хороши на изумрудной воде! Да, Стэн, цвет воды здесь неповторимый, прозрачность необыкновенная…

«Я несправедлив к нему, — думал мистер Гордон, — конечно, его, как настоящего спортсмена, огорчил проигрыш, и только. Нет, Дэвид отличный человек, прямой и честный. Он так расположен ко мне, я же стал искать на нем „темные пятна“.

Недовольный собой, мистер Гордон поднялся на верхнюю палубу и стал осторожно пробираться среди пассажиров, сидевших в шезлонгах. Он тоже был не прочь посидеть под тентом, спокойно подумать, разобраться в массе впечатлений, в людях, с которыми он познакомился за эти дни. Свободных мест не осталось. Он пошел к борту. Остановился у оградительной сетки. На судно по лазоревой воде, казалось, летели два островка. Высокие пальмы покачивал ветер, между островков застыла узкая лодка с противовесом. Островки остались за кормой, а впереди из воды поднялся остров побольше. Среди зелени сверкнула крыша, а над ней тонкая, как игла, мачта. И этот остров промчался мимо. Впереди снова стелилась голубая слепящая гладь океана.

Подошел Томас Кейри.

— Вы, Том! Как ослепителен сегодня океан, эти острова! Какой цвет воды!

— Мы с Джейн все время любовались этой необъятностью. Действительно, величественное зрелище!

— Какой высокий слог, Том! Хотя мне тоже хочется писать стихи и скинуть с плеч лет двадцать. — Он пристально посмотрел на молодого человека. — Вы чем-то расстроены, друг мой? Где Джейн?

— Я не расстроен. Я счастлив. Только боюсь за нее. Она сейчас в каюте, готовится к встрече с Гонолулу.

— Все так, как должно быть, Том. И ваши тревоги, и ее беспечность вполне оправданны. Но не терзайте душу мрачными домыслами. Мы должны, как писали в жестоких драмах, схватить за руку злодея.

— Ах, Стэн! Лучше бы его не хватать. Лучше бы его совсем не было!

— Не ропщите! Тогда бы мы с вами не встретились. Джейн уплыла бы одна. Вы бы пребывали в тоске и отчаянии, скитаясь по дорогам Калифорнии. А я вместе с пассажирами любовался бы морскими пейзажами, не зная о дамокловом мече, что денно и нощно угрожает судну… — Он шепнул: — Обратите внимание на высокого блондина с красивой дамой. Слева от нас.

— Это мои клиенты, те, о ком я вам рассказывал.

— Писатель и актриса? Он похож на гангстера.

— Гангстер пера. Вы, Стэн, также начинаете всех подозревать?

— Вернее, сомневаться. «Только через сомнения обретается истина», — сказал Ашока. Идемте отсюда. Созерцать прекрасное надо умеренно, тем более такое нерукотворное чудо, как океан.

Они пошли к лифту, невольно схватывая взглядом лица пассажиров, читая на одних удивление, радость, на других — благодушную самодовольность удачливых людей, на третьих — апатию все уже видевших, все испытавших.

Мистер Гордон заметил Фреда — тощего мальчишку, того, что гонял мяч по коридору; мальчик стоял, держась за спинку кресла, в котором сидел слепой старик. Когда они проходили мимо, мальчик говорил вполголоса:

— Острова, дедушка, остались далеко позади. Сейчас только один океан. Необыкновенно огромный и солнечный, весь в зайчиках…

Мистер Гордон и Томас Кейри переглянулись, и каждый подумал, что хотя бы из-за одного этого мальчонки они обязаны были отправиться на «Глории» и приложить все силы, чтобы Фред вернулся в Сан-Франциско.