Юрий Блинов - Дверь в детство (СИ)

Несколько кнопок Егор отковырял ногтем. Однако оставалось еще довольно много таковых, которые можно было отделить от старых стеновых панелей только каким-нибудь более твердым инструментом. Хорошо, что в его кармане лежал то, что как раз было нужно.

Егор так увлекся снятием плаката со стены, что совершенно потерял чувство времени. Трудная и кропотливая работа по борьбе с непослушными кнопками так увлекла его, что он перестал прислушиваться к звукам, доносившимся с внешней стороны входной двери. В тот момент, когда Егор сопел над последней кнопкой, которая невероятно плотно застряла в стене, дверь в подсобку резко распахнулась и на пороге появилась… уборщица с ведром.

От неожиданности Егор потерял дар речи, но еще большее удивление он испытал в тот момент, когда уборщица, словно моментально поняв, что именно тут происходит, зашла внутрь комнаты, быстро закрыла за собой дверь и сдавленным голосом крикнула, обращаясь к «злоумышленнику»:

— Ты что? Не смей этого делать!

Егор не сразу даже сообразил, что это была та самая уборщица, которую он, да и все работники завода всегда считали глухонемой.

Тут же, словно по мановению волшебной палочки, (Егор мог поклясться, что увидел, как уборщица щелкнула пальцами в воздухе), под потолком ярко загорелась лампочка. Видимо, с непривычки, так как он провел в полумраке комнаты довольно много времени, свет показался Егору настолько ослепительным, что он временно потерял способность видеть.

— Отдай-ка кнопки, тебе говорю…

Уборщица принялась пришпиливать плакат обратно, не обращая внимания на испуганного и пристыженного Егора, который стоял с протянутой вперед рукой, откуда уборщица брала отодранные им кнопки, и тут же вгоняла их обратно, бормоча при этом что-то весьма грозное.

— Тебе что жить надоело? — вдруг спросила она у «злоумышленника» отчётливо и громко.

— Я… это… не знал, — принялся оправдываться Егор, краснея при этом, как сваренный в кипятке рак.

— Не знал он… Балда!

Уборщица прицепила обратно последнюю из отобранных у Егора кнопок, вздохнула, как тому показалось, с чувством глубокого облегчения, и вновь взглянула в сторону провинившегося, сверля того своим внимательным взором.

— Но я думал… все ведь считают вас… что вы говорить не можете, — забормотал Егор немного более твердым тоном, сам не зная, зачем решил заговорить именно на эту тему.

То, что произошло с ним в течение всего лишь нескольких последних секунд, подействовало на Егора чрезвычайно угнетающим образом. В той неловкой ситуации, которая в данный момент с ним происходила, было что-то совершенно неправдоподобное и иррациональное. Его разум пока не мог с нужной скоростью рассортировать поступающие извне данные, однако подсознательно, из глубины разума, мозг подсказывал Егору: во всём здесь явно что-то не так.

Сам не зная почему, он вдруг стал пятиться в глубину помещения. Медленно, шаг за шагом, Егор отступал спиной к другой, противоположной двери, словно предчувствуя для себя некую опасность. Он сам не вполне понимал, зачем это делает, однако четко и ясно вдруг понял, что от этой, так называемой, «уборщицы» ему стоило держаться подальше.

Егор прекрасно понимал, что еще немного, и он упрется в плотную полиэтиленовую пленку, в которую была запакована та, другая дверь, и дальше ему отодвигаться будет некуда. Однако ноги двигали его все дальше и дальше от стола, над которым по-прежнему продолжал висеть плакат с репродукцией картины Клода Моне, а вот спина… спина его пока что ни во что не упиралась…

— Стой, болван! — уборщица в один момент встрепенулась, сделав ряд резких движений, а взгляд ее при этом из тревожного, в один миг сделался почти обезумевшим. Она резко бросилась к Егору, протягивая в его сторону свою руку, словно стараясь ухватить того за рукав, но споткнулась о свое собственное ведро и замешкалась на одном месте в тот самый миг, когда то загремело и покатилось под стол, расплескивая на пыльный линолеумный пол мутную воду.

— Куда… Назад! — только и успела уборщица крикнуть еще лишь один раз до того, как ее голос вдруг резко исчез, словно бы оборвался на половине фразы, и в пространстве вокруг Егора внезапно стало совершенно тихо.

Он и сам чуть было не споткнулся обо что-то твердое, однако Егор тут же ухватился ладонью за какой-то выступ на стене, и удержался на ногах, хотя и больно обо что-то ударился лодыжкой. В этот же момент что-то вдруг негромко хлопнуло, яркий свет маленькой комнаты исчез, и вместо него освещение вдруг изменилось, сделавшись ровным и неоново-белым.

Егор негромко чертыхнулся и огляделся по сторонам с явным непониманием.

«Что это еще за ерунда вокруг творится?» – раздражённо подумал он.

Вокруг него всё было непривычным, и совершенно другим. Куда-то вдруг пропали тесные стены подсобки со старой и пыльной мебелью, а вместо них всё вокруг – стены, пол, потолок – сделались аккуратным и чистым, словно явились сюда из какого-то другого мира.

Некоторое время Егор был абсолютно дезориентирован. Он хлопал глазами, словно желал отделаться от непонятного наваждения. Затем принялся ощупывать стены и пол.

Появилось ощущение, что он находится в каком-то до боли знакомом месте, но пока отчего-то не может вспомнить, в каком именно. Вдоль длинного коридора располагалось множество дверей, находящихся друг напротив друга, а пол и стены были идеально ровными, и современными на вид. Егор огляделся по сторонам, затем поднял голову и посмотрел вверх. Под потолком располагались, встроенные в белые потолочные панели, многочисленные точечные светильники, которые создавали мягкое и ровное освещение вокруг…

«Ах, вот оно что!» – он, кажется, стал догадываться, что это было за место. Ведь это был тот самый коридор, который он разглядел сквозь замочную скважину через заклеенную пленкой дверь в той самой комнате, из которой он сюда, скорее всего, случайно и вывалился!

Егор ещё раз внимательно оглядел тот тупиковый рукав коридора, где он до сих пор в нерешительности топтался. Здесь, в торце, располагалась дверь, через которую он, видимо, и попал сюда, каким-то образом открыв. С этой стороны она была такой же новой, и выглядела точно такой же, какой показалась ему ещё там, в подсобке. Правда, здесь, с этой стороны дверь не была заклеена пленкой, а блестела своей ровной ламинированной поверхностью, внешне ничем не отличаясь от остальных дверей, расположенных в здешнем крыле неизвестного коридора.

Пока что всё происходящее более-менее укладывалось в рациональную картину мира Егора, и ничто не чинило никаких препятствий его сознанию, чтобы оно могло выстроить массу всевозможных объяснений всему происходящему. Прямо сейчас мозг Егора был занят тем, что старался оправдать или опровергнуть странности окружающей обстановки этого немного пугающего места, но никаких логических нестыковок при этом не находил.