Тэд Уильямс - Город золотых теней

Вивьен достала из шкафчика возле кровати два пластыря, один с анальгетиком, другой с противовоспалительной смесью, которую Орландо принимал каждый вечер. Он попробовал прилепить пластыри сам, но пальцы болели и стали неуклюжими. Вивьен нахмурилась, взяла у Орландо пластыри и умело наложила их на его костлявые руки.

— Ты что, сам пахал морское дно? Неудивительно, что тебе больно, раз ты столько времени торчишь в своей дурацкой сети.

Он покачал головой:

— Ты ведь знаешь, Вивьен, что я могу отключать мускульные реакции, войдя в онлайн. Хорошая штука эти имплантированные интерфейсы.

— Еще бы им не быть такими, раз они стоят целое состояние. — Мать смолкла. Похоже, их разговор опять двинулся по проторенной тропке, и теперь Орландо ожидал, что она или покачает головой и уйдет, или воспользуется случаем и предскажет ему очередное ухудшение здоровья. Однако мать осторожно села на краешек кровати. — Тебе не страшно, Орландо?

— В смысле… сейчас? Или вообще?

— В обоих смыслах. Я хотела сказать… — Она отвела взгляд, потом, решившись, посмотрела на сына. Орландо впервые за долгое время поразился, насколько она красива. На лбу и в уголках рта и глаз матери уже появились морщинки, но линия подбородка осталась четкой, а голубые глаза — очень ясными. При быстро тускнеющем вечернем свете она почти не отличалась от женщины, носившей его на руках в том возрасте, когда он был для этого еще достаточно мал. — Я подумала, Орландо, что это нечестно… Твоя болезнь настолько ужасна, что я не пожелала бы ее самому скверному на свете человеку. А ведь ты вовсе не такой. Да, ты иногда выводишь меня из себя, но ведь ты умен, нежен и очень смел. И мы с отцом очень тебя любим.

Орландо приоткрыл рот, но смолчал.

— Как мне хочется сказать тебе что-то еще кроме «ты смел»… И как мне хочется быть смелой вместо тебя. Господи, как мне этого хочется… — Она моргнула и несколько секунд просидела, зажмурившись. Ее ладонь легко опустилась ему на грудь. — Ты ведь это знаешь, правда?

Он сглотнул и кивнул. Ему было больно и тревожно, но одновременно как-то удивительно хорошо, и Орландо никак не мог понять, что хуже.

— Я тебя тоже люблю, Вивьен, — проговорил он наконец. — И Конрада.

Мать посмотрела на него, печально улыбаясь.

— Мы ведь знаем, что сеть для тебя многое значит, что там у тебя друзья, и… и…

— И нечто вроде реальной жизни.

— Да. Но нам так тебя не хватает, милый. И мы хотим общаться с тобой как можно больше…

— Пока я еще жив, — закончил он за нее.

Мать вздрогнула, словно он крикнул ей в самое ухо.

— И из-за этого тоже, — проговорила она наконец.

Орландо ощутил и понял ее чувства так, как давно уже не понимал. Увидел, в каком она напряжении, как измучена страхами за него. А ведь в каком-то смысле он действительно был жесток, проводя так много времени в невидимом и недосягаемом для нее мире. Но именно сейчас ему как никогда необходимо проводить там больше времени. Орландо задумался: не рассказать ли ей о золотом городе? — но не сумел представить, какие выбрать слова, чтобы рассказ не прозвучал будто глупый бред больного ребенка. В конце концов, он и себя до конца не сумел убедить, что это не так. Он, Вивьен и Конрад никогда не были с жалостью «на ты»; а ему не хотелось совершать поступок, который усложнит жизнь им всем.

— Знаю, Вивьен.

— Может… может, мы сможем каждый день выкраивать немного времени, чтобы… поговорить? Как сейчас? — На ее лице отразилась с трудом скрываемая надежда — такая сильная, что у Орландо едва хватило сил не отвести взгляд. — Хоть чуть-чуть. И ты сможешь рассказать мне о сети, о том, что ты там видел…

Он вздохнул, но сумел сделать это почти беззвучно. Анальгетик еще не успел подействовать, и трудно было сохранять терпение даже по отношению к любимому человеку.

Любимому. Странная мысль. Однако он действительно любил Вивьен, и даже Конрада, хотя отца иногда доводилось видеть не чаще, чем легендарных монстров вроде Несси или снежного человека.

«Эй, босс, — прошептал ему в ухо Бизли. — Кажется, у меня для вас что-то есть».

Орландо чуть приподнялся на подушках, стараясь не замечать пульсирующую боль в суставах, и изобразил усталую улыбку.

— Хорошо, Вивьен. Договорились. Но не сейчас, ладно? Что-то мне спать хочется. — Сегодня лгать ему было противнее обычного, но, как ни странно, мать сама подтолкнула его ко лжи, напомнив, как мало времени у него осталось.

— Конечно, милый. Ты ложись, отдохни. Хочешь чего-нибудь попить?

— Нет, спасибо.

Он снова откинулся на подушку и закрыл глаза, потом дождался, пока мать закроет дверь.

— Ну, что у тебя?

— Во-первых, я узнал номер. — Бизли издал щелкающий звук, каким выражал довольство собой. — Но сперва, как мне кажется, вам надо ответить на вызов. Кто-то по имени Лоло.

Орландо закрыл глаза, но на сей раз слух отключать не стал. Он перенесся в свой виртуальный домик и открыл экран. Как оказалось, его вызывала ящерица с зубастым ртом и карикатурно преувеличенной прической Очкарика — волосы собраны в пучок на затылке и увешаны побрякушками. В последний момент Орландо вспомнил и прибавил громкость голоса. Так он мог разговаривать шепотом, не опасаясь, что Вивьен услышит и придет проверить, почему он не спит.

— Ты Лоло?

— Возможно, — ответила ящерица. Ее голос заглушали всевозможные шумы, гудение, царапанье и прочие искажения. — Ты зачем вызывал Озлобышей?

У Орландо зачастило сердце. Он не ожидал, что на его запрос откликнутся так скоро.

— Ты один из них? — Он не помнил никакого Лоло, но ведь и обезьянок была целая стая.

Ящерица ответила ему презрительным взглядом.

— Все, уматываю, — заявила она.

— Погоди! Останься. Я встречался с Озлобышами в Скворечнике. И выглядел так. — Он быстро продемонстрировал сим Таргора. — Если тебя там не было, спроси остальных. Спроси… — Он напряг память, вспоминая имена. — Спроси… Зунни! Да. И еще там был Каспар.

— Каспар? — Ящерица склонила голову набок. — Каспар, он хиляет возле меня. А Зунни, она чикается далеко-далеко. Но ты так и не раскололся — зачем бипал Озлобышам?

Было трудно понять, то ли английский был для Лоло вторым языком, то ли кто-то из Озлобышей, нацепивший сим рептилии, настолько привык к детскому жаргону, что почти разучился говорить понятно для остальных, и даже для Орландо. Он решил, что верны, скорее всего, обе причины, а заодно предположил, что Лоло моложе, чем себя изображает.

— Слушай, мне надо потолковать с Озлобышами. Я участвую в секретной операции, и мне нужна их помощь.

— Помощь? Может, кред-время? Писк! Тогда колись.

— Я же сказал, это секрет. И рассказать могу только при встрече с Озлобышами, если все поклянутся его сохранить.