Юлий Буркин - Звездный табор, серебряный клинок

Все так достойно, все так настояще,

Так не желаете ли вы вступить в японскую семью

И выше прочего поставить честь свою?

- О да, конечно, я готов.

О том мечтал я очень долго.

- Раз так, тогда не нужно слов:

Вам самурайское знакомо чувство долга.

Ну что ж, пожалуйста, поспешите,

Сию бумажку без сомненья подпишите,

Что вы клянетесь почитать и "Он" и "Гири"...

Но если что, придется сделать харакири.

Сердюк (в сторону):

- До харакири, я надеюсь, не дойдет (берет бумагу). - Прекрасно, коли так, идет.

С этими словами он подписал подсунутую ему японцем бумагу. Я же тем временем, не особенно надеясь на ответ, спросил у Филиппа:

- Какие гири?

Как ни странно, он знал, о чем идет речь, и в ответ шепнул:

- "Гири" - так у древних японцев назывался долг человека перед самим собой. Это его честь и достоинство. А "Он" - это долг ребенка перед родителями, вассала перед сюзереном, гражданина перед государством, то есть чего-то меньшего перед большим.

На сцене в этот миг раздался звонок телефона. Кавабата снял трубку, выслушал что-то и побледнел как полотно. Затем, бросив трубку, он схватил с пола кривую саблю и запел:

- Звонили из Японии-страны,

Сообщили мне, что мы разорены.

Позора этого снести нам не суметь,

И мы обязаны немедля умереть!

Сердюк (в ужасе):

- А может быть, не надо, Кавабата,

Ведь мы с тобой совсем ни в чем не виноваты?

- Возможно, но ведь есть же в нашем мире

И слово "Он", и слово "Гири".

Я хорошо умею делать харакири,

Без крови и без мук, на "три-четыре".

А вы неопытны совсем еще, Сердюк,

Не сможете, как надо, сделать вдруг.

А значит, должен контролировать вас друг.

И это - я (подавая саблю), смелей, мой друг.

Сердюк (принимая саблю, повторяет вновь):

- А может быть, не надо, Кавабата,

Ведь мы с тобой совсем ни в чем не виноваты?

В этот миг к моему уху склонился уже снова пьяный после буфета дядюшка Сэм (что за странный метаболизм у зайцев?):

- В каком, однако, бурном мире вы жили, Ваше Величество, - прошептал он, дыша перегаром.

- Не знаю, не знаю, я лично жил в несколько другом мире, - возразил я, брезгливо отстраняясь. - Это - художественное преувеличение.

Тем временем Кавабата спел:

- Как исчезают журавли за облаками

Умрем, мой друг.

Сначала вы, а я за вами...

(беря Сердюка за руки и помогая ему направить клинок в живот)

Вы поклялись чтить слово "Он" и слово "Гири".

Так совершите харакири.

"Три-четыре"!

На слово "четыре" Сердюк с обезумевшим лицом воткнул саблю себе в живот, и кровь (надеюсь, искусственная) фонтаном брызнула на сцену. Ноги его подкосились, и он рухнул на пол. И вновь раздался звонок телефона. Кавабата схватил трубку, что-то внимательно выслушал, а потом без всякой музыки заорал:

- Да где же битая? Где битая? Две царапины на бампере - это тебе битая? Что? Что? Да сам ты козел! Говно, мудак! Что? Да пошел ты сам на х...й!

Под громовые аплодисменты занавес вновь закрылся. Публика ликовала. Я же понял лишь то, что ничего не понял. И еще я понял, что дальше смотреть эту "оперу" не желаю. И если уж собрался погулять по городу, то хочу делать это в одиночестве.

- Где тут туалет? - спросил я у Филиппа. Он указал мне направление, и я отправился туда, бросив: - Сейчас вернусь*.

' Вспоминается анекдот. Ромео отправляется в гости к Джульетте. Выходит из своего замка. А замок весь в дерьме. Садится на лошадь. Лошадь вся в дерьме. Едет через лес. Лес в дерьме, тропинка в дерьме, небо в дерьме, звезды в дерьме... Доезжает до дома Джульетты. Дом весь в дерьме. Выскакивает Джульетта, вся в дерьме, кидается ему на шею: "Милый, наконец-то!.." Ромео отстраняется: "Тихо, тихо, подожди немного. Где тут у вас можно покакать?.."

Но, как только я скрылся в толпе от глаз своих спутников, я тут же сменил направление, и вскоре без труда выбрался на улицу.

Решение пришло мгновенно. Я хочу побывать на какой-нибудь фабрике. Чтобы не привлекать к себе внимания, лететь, пользуясь гравитатом, не стоило. Я уже понял, что способностью этой пользуются лишь в исключительных случаях, когда речь идет об опасности для жизни. Да и, кто его знает, установлены ли соответствующие генераторы близ производственных территорий. Можно и не долететь.

- Ты можешь отвезти меня на ближайший завод? - спросил я водителя, поймав флаер.

- Куда? - переспросил таксист так, словно я сказал какую-то непристойность.

- На завод, на фабрику, на производство...

- Не советую, - отозвался он, глядя на меня с брезгливым неодобрением.

- Так можешь или нет?

- Не всякий согласится везти в такое место.

- А ты?

- Это стоит недешево. - Таксист смерил меня взглядом и уточнил с нескрываемым злорадством: - Это стоит бешеных денег.

- Они у меня есть, - заверил я, забираясь в кабину флаера. - Поехали.

- Как мне надоели извращенцы, - пробормотал таксист, поднимая машину в воздух, и мне показалось, что он хотел, чтобы я его услышал. - Так какой завод вам нужен?

- Любой.

Таксист посмотрел на меня еще более внимательно и, как мне показалось теперь, даже испуганно. Так, словно я предлагал ему среди ночи отвезти меня на ЛЮБОЕ кладбище.

- Тот, который поближе, - уточнил я.

Таксист еле заметно покачал головой, и мы двинулись. Летели молча. Таксист не делал попыток заговорить со мной, а я, чувствуя неприязненное и настороженное его отношение ко мне, тем более.

Только когда мы приземлились возле огромного, мрачного, слабо освещенного строения, состоящего из полусферических куполов, соединенных сетью труб, я бросил... Потому что больше спросить мне было не у Кого:

- И как я туда войду?

- Ну, это уж не мое дело, - скривился водитель. - Без высокого статуса социальной значимости тут делать нечего.

- Ясно, - кивнул я. - Это вход? - указал я на круглое черное пятно в стене ближайшего купола.

- Да, - нетерпеливо бросил он. - Платить-то будем? - Ему явно хотелось поскорее отсюда смыться.

- Сколько? - спросил я, и он назвал такую сумму, что я даже несколько опешил. Но капризы всегда стоили много. Во все века. К тому же сумма убедила меня, что это все-таки не просто каприз, что сюда меня привела некая интуитивная догадка и именно тут я обнаружу нечто чрезвычайно для себя важное... Я отсчитал названную сумму и отдал ее. Водила поспешно спрятал деньги в карман.

- Если ты подождешь меня тут полчаса и увезешь обратно, получишь в два раза больше, - заявил я.

На лице водителя появилось выражение мучительного раздумья.

- Ладно, - сказал он наконец. - Полчаса, и ни минутой больше.

- Что тут хотя бы производят? - спросил я еще.

Водитель молча пожал плечами, всем своим видом показывая, что вести разговор на подобные темы он не намерен. Я вышел из псевдолета и направился к зловещему куполу. Поравнявшись с ним, я вытянул вперед руку, и пятно, оказавшееся такой же, как в космических кораблях, диафрагмой, раскрывшись, впустило меня.