Михаил Брыжинский - Повидаться с внучкой

Однажды один знакомый сказал ему:

— Гляжу на тебя, мужик — ох, как ты хочешь обратно в прежнюю жизнь!

— Может, и так, — не стал скрывать своего желания. Оно, собственно, и не скроешь: искры ни от кого не спрячешь.

— Обратись к Иерархам, может, и отпустят… На время.

— Куда?

— Куда стремишься. На Землю.

— Разве так… бывает? — не верил Гриша своим ушам. — Неужели отпускают?

— Слышал — отпускают. Только редко.

— А ты сам как?.. Не пытался?

— Нет. Мне там делать нечего… Да и не отпустят, знаю… Грехи слишком тяжкие.

— И как найти Иерархов?

— Не ищи. Сами позовут. Если пожелают встретиться. На то они и Иерархи. Всё слышат, всё знают.

После этого разговора окреп духом. Оказывается, кое-кого отпускают. Почему бы такому не быть и с ним? Ведь ему так надо обратно, так нужно! Теперь только одно и было в голове — как бы поговорить с Иерархами. Обратно. Домой. На Землю.

Однажды понял: услышали. Не мог бы объяснить самому себе, но как-то знал: его услышали. И в самом деле: скоро стоял перед теми же стариками. Они долго смотрели на него, так же пристально и жёстко, как и при первой встрече.

— Чего хочешь? — спросил, наконец, один из них.

— Вернуться на Землю, — не сказал даже, а точно выдохнул Гриша и весь сжался, как пружина. Ярко-голубые искры от него полетели косяком.

— Зачем?

— Прощения хочу просить у жены.

— Ей этого не надо.

— Это нужно мне самому. Тяжко…

Грише показалось, на него глянули по-другому.

— Надо было думать раньше.

— Ума не хватило. Только теперь понял.

— И что изменится?

— По-другому жить стану.

— Теперь тебе нет места среди земных людей. Сам отделился от них. Человека убил.

— Я никого не убивал. Они живые.

— Это мы не позволили. Но ты убил себя. Когда стрелял в них, тогда в себе человека и убил. А тебе жизнь была дарована не для этого.

— Да ведь я…

— Сказано было: какое право имеешь умерщвлять жизнь, которую не ты подарил? Не послушался нас! Презрел запрет. А это — грех великий.

— Неужели… со мной тогда говорили вы?

— Думал, сам с собой споришь, что ли?..

— Я… я не знал…

— Дело не в этом. Каждому человеку, кроме души, при рождении даётся свобода воли — поступать так или иначе. От этого зависит жизнь его и счастье. Каждый выбирает дорогу сам. Пенять не на кого. Всё даётся всем одинаково. Только не все одинаково используют это.

— И как же быть?..

— Никак. Иди назад.

Старики пропали, точно их и не было. А он — на том же восьмом уровне…

Мысль попасть на Землю теперь не оставляла Гришу. Чем дольше находился здесь, тем крепче становилось это желание.

Настало время, когда снова поставили перед Иерархами.

— Тебе уже было сказано: убийцы к людям больше не возвращаются.

— Тогда куда?

— Это не твоя забота… Куда уж отправят. Выбирать не станешь…

За упрямством Грише никуда ходить не надо. Каким настырным был в той жизни, таким остался и здесь.

Потому скоро в третий раз стоял перед Иерархами.

— Перестанешь или нет надоедать нам? — жёстко спросили его. — Объяснили уже: на Земле тебе делать больше нечего. Выкинь эту мысль из головы.

— Мне бы хоть на немножко. У жены прощения попросить. Теперь всё понял. И очень хочется увидеть внучку. Я ведь ради неё и приехал тогда в Москву. Но так и не увидел. Какая хоть она?

— Это неисполнимо. На Землю, каким был, никогда не вернёшься. Знай: когда пройдёшь все восемь степеней очистки, тогда, возможно, пошлём… для чего-нибудь. Только это случится нескоро. Через несколько сотен лет. К тому времени среди живущих давно уже не будет даже воспоминаний о тебе. Все забудут.

Иерархи переглянулись. О чём шла беседа между ними, Гриша не знал. Они умеют разговаривать по-другому — без слов, только мыслями. Они — Иерархи. Никому не следует знать, о чём думают и что решают.

Наконец один из них сказал.

— Да будет тебе ведомо: твоя внучка вырастет настоящим, большим человеком. Уважаемым. Сделает много добрых дел людям… Не ради тебя — ради неё выполним твою просьбу. Может, после этого успокоишься…

Иерархи пропали.

Гриша еле дождался, когда из дверей подъезда выйдут Даша с внучкой. Девочка была в коротком красном платьице, на голове — белая панамка, на ногах — синие сандалики с белыми носочками. Точно куколка! Даша тоже была одета легко — стоял тёплый летний день. То ли сильно соскучился по ней, то ли и в самом деле в новой для себя жизни Даша так похорошела, только она показалась ему очень красивой, как в молодости. Даже лучше. Точно и не было прожитых лет.

Бабушка с внучкой, держась за руки, дошли до одного из проходов в заборчике и шагнули на игровую площадку между домами. Гриша во все глаза смотрел на них и широко улыбался. Наконец-то исполнилось желание. Он снова на земле и видит близких.

Вот Вероника оставила Дашу и подбежала к клумбе.

— Бабушка, бабушка, погляди, какой красивый цветок! Ой, какой большой!.. А вчера его здесь не было.

— В самом деле, внученька!.. Вчера не было. Ишь ты, глазастая! Всё примечаешь… Интересно, и откуда он взялся такой?

— Наверное, ночью вырос.

— Здравствуй, Даша! Здравствуй, Вероника! — радостно крикнул Гриша. Раскинул руки и пытался обнять сразу обеих: и жену, и внучку. Только это не удалось. Вот ведь они, совсем рядом, перед ним — не может дотянуться. Да и те — обе смотрят прямо на него, почему же не видят, почему не узнает его Даша? Он снова попытался обнять и поцеловать внучку.

— Ой, бабушка, а ведь цветок ко мне хочет! Гляди, как тянется. Наверное, на ручки просится.

Вероника тоненьким пальчиком погладила лепестки. От этого мягкого прикосновения у Гриши внутри всё задрожало. Он закричал, что есть сил.

— Это же я! Почему не узнаёте?!

Обнял внучку и начал целовать. Вероника звонко рассмеялась.

— Бабушка, а цветок листочками мои пальцы обнимает. Видишь?

— Что за чудеса? — вслух удивилась Даша. — На улице ни ветерка. А он смотри, как гнётся. Точно бурей его ломает…