Елена Ершова - Царство медное

— Вернее, знаю, но не более чем об этом говорилось в новостях.

Он все-таки сел и взял предложенный Майрой стакан.

— Значит, ничего рассказать вы нам не можете? — подытожила инспектор.

— Сожалею, — Торий отхлебнул воды и поставил стакан на стол.

— И вы не были вчера вечером в Дорожном переулке?

— Нет, не был.

— Вы можете сказать, где были между шестью и семью часами вечера? — спросила Майра, пытливо разглядывая лицо профессора. Тот наморщил лоб, вспоминая.

— Не помню точно, — наконец сказал он. — Ездил по магазинам, оплатил коммунальные услуги… ничего существенного.

— Кто-то может это подтвердить?

Профессор снова занервничал.

— Вы же сказали, что не обвиняете меня, не так ли?

— Мы просто должны все проверить, и только, — примирительно ответила инспектор. — Не волнуйтесь.

— Тогда я могу идти? — все еще раздраженно спросил профессор.

— Да, — улыбнулась Майра. — И спасибо за помощь.

Торий поднялся, но на пороге вспомнил о чем-то, повернулся к инспектору.

— Телефон, я так понял, вы мне не вернете? — спросил он.

Майра снова развела руками, виновато улыбнулась.

— Простите. Но мы вам сообщим!

— Что ж, буду ждать. Всего доброго.

Профессор стремительно вылетел из кабинета, хлопнув дверью несколько сильнее положенного. Майра подождала некоторое время, потом нажала кнопку внутренней связи.

— Петер, зайди на минутку, — попросила она криминалиста.

Она убрала телефон профессора обратно в пластиковый пакет, достала еще один и аккуратно обхватила им стакан, из которого пил Торий. Потом в дверь просунулась очкастая физиономия Петера.

— Как прошла очная ставка? — сразу же с порога поинтересовался он. — Во всем сознался?

— Кто ж сознается? — засмеялась Майра.

— Так ты его не расколола? — с разочарованием протянул криминалист. — Теряешь навыки, теряешь…

Он сокрушенно покачал головой. Майра ухмыльнулась снова.

— Презумпция невиновности, — напомнила она и добавила. — Вообще для убийцы двух рецидивистов он слишком интеллигентен. Да и физическая форма не та.

— Как раз интеллигентные хлюпики в большинстве случаев и оказываются маньяками, — возразил Петер.

— Вот это ты мне и проверишь, — Майра протянула ему стаканчик. — Держи пальчики.

Петер рассмеялся.

— И хитра же ты, Каранка! — восхитился он, принимая пакет. — Недаром тебя Лисой кличут.

Он подмигнул инспектору. Майра невинно похлопала ресницами. Потом сразу посерьезнела и спросила:

— Ты слышал когда-нибудь про антропомантию?

— Нет, — удивился Петер. — Что это еще за диво?

— Это гадание на человеческих внутренностях, — пояснила Майра. — Древний ритуал. Был известен еще до Сумеречной эпохи. Например, жрецы гадали на собственную судьбу или на исход битвы путем иссечения внутренних органов человеческих жертв.

— Ты что же, думаешь, что убийца выпустил своим жертвам кишки, чтобы погадать на будущее? — хмыкнул Петер. Заявление инспектора показалось ему смехотворным. Но Майра не смеялась.

— Я вовсе не это хочу сказать, — возразила она. — Но извращенный способ убийства навел меня на определенные мысли. Сначала я вспомнила про антропомантию. А что такое антропомантия, как не ритуальное жертвоприношение, по сути?

— Ритуальное убийство… — Петер тоже задумался и помял нижнюю губу.

— Может быть. Отчасти. Посуди сам, — предложила Майра. — История знает множество примеров. Графиня Батори убивала девушек и купалась в их крови. Влад, господарь древней Валахии, пировал рядом с посаженными на кол. Жиль де Рэ купался во внутренностях еще живой жертвы. И многие другие, которых история связывала с изуверствами и занятиями черной магией.

— Брр! — Петер передернул плечами. — Жуть какая! Слушай, — вдруг вспомнил он. — А этот профессор. Он разве не изучает что-то подобное? Затерянные племена. Монстров…

— Вот-вот, — кивнула инспектор. — Я сразу об этом и подумала. Тем более, как сказали газетчики, он недавно вернулся из Дара. А по слухам, там можно встретить всякое…

— Это точно, — подтвердил Петер. — Но я вот еще думаю… а разве при ритуальном убийстве не используют какие-нибудь магические символы? Предметы? Но ведь ничего подобного обнаружено не было.

Майра согласилась и с этим.

— Но ты знаешь, — сказала она. — Когда я беседовала с профессором, я заметила некоторую странность…

— Какого рода странность? — полюбопытствовал Петер.

— Шрам на руке, — пояснила она. — Во всю правую ладонь у него шрам в виде креста. Явно сделано умышленно.

— И что это доказывает?

— Наверное, ничего, — Майра вздохнула. — Ты все же проверь отпечатки.

— Прямо сейчас и займусь, — пообещал Петер.

Майра заранее поблагодарила криминалиста. Но на душе было неспокойно. Сейчас ей очень хотелось оказаться неправой в своих рассуждениях. Именно потому, что если она права — вслед за этими убийствами последуют еще.

И вот тогда это будет самой настоящей проблемой.

Виктора разбудило низкое отдаленное гудение.

Еще мучимый утренним похмельем, он прошелся по комнате, прислушиваясь к отдаленному гулу. Гудение будто шло откуда-то снаружи и напоминало не то жужжание работающих механизмов, не то гудение высоковольтных проводов. В помещении почему-то было темно, хотя часы показывали девять утра. И сначала ученому показалось, что окно задернуто плотными черными шторами, но почему-то не изнутри, а снаружи, с улицы. Шторы колыхались, мерцали золотыми искрами и шевелились, будто живая масса. Все еще пребывая в недоумении, Виктор подошел к окну.

И тут же спазм едва не вывернул его желудок наизнанку, потому что вся наружная поверхность стекла оказалась облепленной осами.

Словно единый живой организм, они двигались, переползали с места на место, и издавали тот самый гудящий звук, который выдернул ученого из сна.

Насекомых было так много, что за ними не было видно ни единого просвета. Преодолевая омерзение, Виктор протянул трясущуюся руку и стукнул в стекло.

В тот же момент кишащая масса поднялась в воздух. В уши хлынула звуковая волна, которую мог бы издать поднимающийся в воздух небольшой вертолет. Виктор в ужасе зажмурился, повинуясь скорее инстинктам, нежели здравому смыслу. А когда открыл глаза, окно уже очистилось, и между рамами проглядывало серое утреннее небо.

Некоторое время Виктор просто ошалело стоял у подоконника, напряженно вздрагивая от каждого шороха листвы, вслушивался в тишину комнаты. Биение собственного пульса в ушах казалось ему зловещим гудением вернувшегося роя.

А еще он ни на минуту не сомневался в причине такого странного поведения насекомых.

Он знал, почему осы активизировались в эти последние теплые осенние деньки. И знал, откуда в саду появились шершни, покусавшие соседскую девочку. И виноваты были не погода, и не миграция, и не какие-то еще естественные причины.