Наталья Сотникова - Долина Розовых водопадов

– Условности, – Лия улыбнулась, – если у англичан это файв о клок, то у американцев – это обед в двадцать два ноль-ноль с обязательным переодеванием.

Мы весело рассмеялись. Неожиданно Лия отвернулась к окну, и её высокий лоб пересекла линия печали.

– О чем грустишь, любимая? – Я привлёк её к себе.

– Я скучаю за дедушкой Ло и за братом.

– Не грусти, – я провёл рукой по гладким волосам, заплетённым в тугую косу. – Ло обещал навестить нас и привести с собой Хуна.

Лия покачала головой:

– Их дом там, в Долине. Сейчас дедушка вплотную займётся обучением Хуна, чтобы однажды он занял его место. Надеюсь, что это произойдёт как можно позже.

Я только кивнул головой. Мы отстегнули ремни и начали продвигаться к трапу. Я улыбнулся и мысленно произнёс: «Добро пожаловать домой, любимая!»

Аэропорт гудел, как улей. Мы быстро миновали таможню и, получив багаж, начали продвигаться к выходу. Я пытался отыскать в толпе встречающих Сэма, нашего дворецкого. Неожиданно кто-то легонько ударил меня по плечу:

– Привет, Майки!

Я обернулся и чуть не завыл от досады. За мной, широко улыбаясь, шёл Джим Берри, мой заклятый друг. Я не любил Джима. Слишком уж он правильный, слишком безупречный. Мы знакомы с детства, жили в соседних домах, наши родители дружили, и моя мать всегда ставила в пример аккуратного вежливого и тихого мальчика. Но уже тогда Джим раздражал меня до зубной боли, сам не знаю почему. Меня тошнило и от его привязчивости, и от желания всегда угодить, и от заискивающих карих глазок, которые словно пытались сказать: «Любите меня, я такой хороший!» Когда нам стукнуло по десять лет, наши пути разошлись. Родители Джима увезли мальчика в Швейцарию. Я вздохнул с облегчением. Но радость оказалась недолгой.

– Скажи, сынок, ты скучаешь по Джимми? – как-то спросила меня мама.

Я опешил:

– Почему ты так решила?

– Но вы всегда так дружно играли вместе, так трогательно общались.

Я открыл рот, не зная, что ответить. Это мы дружно играли? Пытаясь отвязаться от Джима, я шёл на разные уловки: в играх всегда назначал себя смелым, сильным и красивым героем, соседу же доставались исключительно отрицательные персонажи. Я ломал его игрушки и неоднократно пытался спровоцировать драку. Всё тщетно. Вежливый и невозмутимый Джимми стойко сносил мои издевательства и только улыбался.

– До завтра, – говорил он тоненьким голоском, протягивая мне маленькую потную ручонку вечером, – было очень приятно играть с тобой.

Я же бежал в свою комнату, кусая губы и бормоча проклятия.

Мама продолжала загадочно улыбаться:

– Скоро летние каникулы. Мы с папой пригласили мистера и миссис Берри к нам в гости. И ты снова сможешь играть со своим другом. А то тебя от книжек не оттянешь!

– Нет! – в отчаянии закричал я, что весьма удивило маму.

Самое отвратительное заключалось в том, что я просто не мог объяснить маме, почему не люблю Джима. Но мама сумела понять меня. Тогда она рассказала мне, что у мальчика было трудное детство. Мистер и миссис Берри усыновили его пять лет назад. Мама сказала, что была какая-то тёмная история. Но я на это не обратил никакого внимания. Десятилетнему мальчику трудно отследить все детали, ещё труднее разложить всё по полочкам и сделать выводы. Я долго уговаривал родителей отправить меня на лето к тёте Терезе, родной сестре отца, в Англию. В конце концов, они согласились.

Мы не виделись с Джимом больше пятнадцати лет. И встретились случайно, на презентации моей первой книги, посвящённой Китаю.

– Майки! Друг! – Он шёл ко мне с бокалом шампанского, раскрывая объятия. – Читал твою книгу. Не со всем согласен, но, по большому счёту, трактовка многих легенд и мифов верна. Впрочем, для человека, родившегося в Америке, ты неплохо чувствуешь Китай.

Я улыбнулся:

– Судя по твоим словам, ты знаешь эту страну лучше.

Джим сделал глоток из бокала:

– Совершенно верно, ведь я наполовину китаец.

Я был ошарашен. А Джим рассмеялся:

– Меня усыновили в пятилетнем возрасте. Но зов крови не унять. Я провёл в Китае семь лет. И, позволь сказать без хвастовства, являюсь одним из лучших знатоков этой страны. Кстати, Майки, скоро выходит моя очередная книга. Прочти, думаю, нам будет что обсудить.

Вскоре, ознакомившись с трудами Джима, я был вынужден признать, что он действительно замечательно разбирается в культуре и истории Китая. Но мы смотрели на эту страну по-разному: я – со стороны, как американец, а он – изнутри, как китаец, как часть этой великой державы.

Я не удивился, увидев Джима в аэропорту – он, как и я, жил на две страны. Я был раздосадован тем, что в день моего возвращения в Штаты с Лией именно он первым попался мне на глаза.

– Ну, хвастайся, что на сей раз привёз из Китая.

Не знаю, почему, но я почувствовал непреодолимое желание закрыть собой Лию, спрятать её от прилипчивого взгляда Мистера Совершенство. Но Джим обошёл меня и галантно поклонился моей жене:

– Раз уж Ваш спутник не спешит представить нас друг другу, разрешите отрекомендоваться: Джим Берри, друг Майка и Ваш покорный слуга.

Лия смутилась и поглядела на меня.

– Моя жена, Лия, – нехотя ответил я и, заметив у дверей Сэма, поспешил к нему.

Я только на секунду обернулся и только краем глаза заметил, как исказилось лицо моего друга. Что это: злость, испуг, недоумение, а может, всё вместе? Мне было некогда рассуждать. Я торопился покинуть здание аэропорта. И уже через час забыл о Джиме.

Лия никогда не была в Америке. Она во все глаза смотрела в окно автомобиля и смеялась:

– Майкл! Какой шумный твой город. Он совсем не похож ни на Лондон, ни на Париж, ни на мою родную деревню! Но мне тут очень нравится.

Мы подъехали к дому. Ворота были широко открыты, на ступенях я увидел улыбающихся родителей, горничную Эмму и повара Бриоша.

– Ну, вот мы и дома, любимая, – торжественно произнёс я, помогая Лии выйти из автомобиля.

Прошёл месяц. Мама полюбила Лию, как собственную дочь. Они много времени проводили вместе, а я полностью погрузился в работу. Новая рукопись должна была попасть к моему издателю, Загу Мартину, через две недели. Я пообещал жене, что как только Заг ознакомится с моим очередным гениальным творением, мы отправимся путешествовать. Я хотел показать ей весь мир, подарить все звёзды.

Как часто мы бываем слепыми и глухими, не прислушиваемся к внутреннему голосу, не умолкающему в каждом из нас, и не верим предчувствиям. А потом сожалеем, виним себя, заламываем руки. Это я о себе. Никогда не забуду тот день. Заг должен был заехать за черновиком рукописи. Он всегда так делал.

Я встал рано, но не обнаружил рядом жены. Дурные предчувствия начали душить меня. Я накинул халат и подбежал к окну. В лучах восходящего солнца я увидел Лию. Она шла по дорожке, окружающей дом, неся в руке расшитый мешочек, и что-то сыпала себе под ноги. Я заворожённо смотрел на жену и понимал, что люблю её больше всего на свете. Вдруг Лия подняла глаза и увидела меня. Она помахала рукой и через несколько минут вошла в спальню.