Сергей Кузнецов - Душевая, или Несколько заметок о рецепции гигиены в эпоху постмодерна

Вот что значит «решать глобально на уровне всего дома». Наверно, в назначенный день они оповестили жильцов и… и что? Пустили газ?

Вот оно — окончательное решение проблемы тараканов.

Гэри делает вдох и начинает собирать мертвые тельца насекомых.

Наверное, думает он, они пытались спастись. Они шли по этому кафельному полу, по черно-белой, расчерченной на клетки пустыне в надежде на спасение. Шли и умирали.

Извините, одними губами говорит Гэри и дергает рычажок сливного бачка.

Ночью он лежит рядом с Тамми, обняв так, как невозможно обнять жену даже в самой лучшей гостиничной кровати, сладким, родным, домашним объятием. Лежит и вспоминает первую ночь в Гонконге, сбивчивый шепот, неумелые ласки, ощущение чуда. Тогда, всю ночь то и дело просыпаясь от невозможного счастья, он спрашивал себя: как такая женщина может быть с ним, с таким, какой он есть — плешивый, некрасивый, немолодой?

Он повторял вопрос все эти годы — и теперь знает ответ: неважно как, важно, что она с ним, важно, что любит его.

Он прижимается к Тамми, вдыхает знакомый запах и снова вспоминает первую ночь, поднятый тапок, устрашающее насекомое. Шепотом, чтобы не разбудить, спрашивает:

— Тамми, а правда буддисты верят, что все живые существа спасутся?

Тамми поворачивается, целует долгим, неспешным поцелуем, а потом роняет в ухо горячим шепотом:

— Да. Все спасутся. Когда-нибудь все спасутся.

Через час они заснут, уставшие и счастливые, но посреди ночи Гэри проснется. Осторожно освободившись от объятий, пойдет в душ и, стоя на пороге, щелкнет выключателем. И тогда на секунду он заметит какое-то легкое движение — словно мелькнула тень, словно кто-то бросился к стоку душа, мелко перебирая лапками, кто-то, кто выжил, кто спасся.

А может, ему только показалось.

Ведь Гэри близорук, а кто посреди ночи надевает очки, идя в туалет?