Марк Довлатов - Тысяча и одна ночь Майкла Дуридомова

– Что – то? Что Бэла Бурлакова – владелец этой машины?!

– Ну да. Если она не возражает.

– Она щас тебя задушит совсем! Этого не может быть!

– Почему?

– Потому что этого не может быть никогда!!!

– Логика железная. А это тогда что? – Михаил достал из кармана ключи с мустанговской лошадкой. Белка схватила ключи и нажала на кнопку сигнализации – та квакнула и стала завывать на весь двор.

– Еще раз нажми!

– Так это твоя машина?!!!

– Это твоя машина. Сколько можно объяснять.

– Правда?!

– Правда.

– Так чего мы стоим – побежали!!! – Белка рванула к двери.

– Стой! Ты же в халате!

– Да черт с ним!

– И без трусов!

– Обойдусь!

Михаил достал сигарету, неспешно закурил и отправился вниз. К тому моменту, как он дошел и докурил сигарету, Белка успела усесться за руль, включить зажигание и стала нажимать кнопки на панели: замигали фары, заерзали дворники, и верх медленно стал подниматься.

– Мишка, залазь скорей!

Михаил обошел машину и сел справа, Белка обхватила его шею и стала целовать, потом повернулась, нажала кнопку – верх опять опустился; она перебралась на правое сиденье и уселась верхом.

– Мишка! Я такая счастливая! Вот эта лавочка, на которой я сидела год назад, а ты все боялся меня пригласить к себе. А теперь мы вместе. И ты не забыл про этот день. И сделал мне такой подарок! Я до сих пор в себя не пришла. Я даже не знаю, что сказать. Все как-то так… как в сказке. Про Аладдина. А ты – как волшебный чайник: я тебя потерла немножко и… ррраз! Стой! Мы же чай не попили! Пошли?

– Пошли.

Михаил зашел в кухню – она была заполнена облаками дыма.

– Хоттабыч? Габдуррахман? Ты? Опять? Тьфу, блин, я же чайник поставил!

Михаил выключил чайник и включил вытяжку, Белка взялась за чашки, но поминутно выглядывала в окно и вертела в руках ключи с брелками.

– Так я опять теперь буду лошадкой?

– А ты не хочешь? Дикой такой. Мустангом. С пушистым хвостом.

– Мишка! Да я и так хочу, без твоих сумасшедших подарков. А сейчас даже не знаю, что с тобой еще сделать. Ты придумал? Что ты хочешь? Я на все согласна. Делай, что хочешь. Сейчас.

– Ну поцелуй меня, Бельчонок. Скажи, что ты меня любишь.

– И все?!

– Нет. Скажи, что всегда будешь меня любить.

– Нужен ты мне сто лет. Любить еще тебя, Дуридома.

– И правильно. Зачем я тебе нужен. Станешь вот врачом…

– Да я тебя просто обожаю! Я буду любить тебя всегда, пока… пока ты сам меня не бросишь.

– Вот ты дурында у меня какая. Чего это мне тебя бросать.

– Ну и дурында. Но любимая?

– Любимая. Без трусов, правда, но любимая.

– Ну Мииишка!!!

– Ну наливай чай, да поедем катнемся.

Михаил стоял в холле, Белка вышла из комнаты в короткой джинсовой юбочке и желтом топе, волосы были заколоты сверху темными очками.

– Мишка.

– Что.

– Давай в больницу заскочим, а потом поедем покатаемся.

– Зачем в больницу.

– Я там блокнот свой забыла.

– Белка.

– Ну что.

– Да нет у тебя никакого блокнота. Скажи уж прямо.

– Ну говорю. Прямо.

– Да без проблем. Заедем. Подними-ка юбочку.

– Ну и на!

– Вот умничка ты у меня. Как в Шарме. Но дома ты еще так не ходила. Без ничего.

– А я вот хочу! Ты против?! Стесняться будешь?

– Не говори ерунды. Зиппер вон уже бунтует. Пошли быстрей, а то он крепится из последних сил.

Белка завела мотор, сложила откидной верх и потихоньку вырулила со стоянки перед домом, Михаил сидел рядом, положив руку на ее правое колено.

– Не волнуйся, Бельчонок, все будет хорошо. Да она и застрахована. Едем в больницу. Тебе руль – мне музыка, ок?

Он вставил в плеер флешку, потыкал кнопки и нажал «плей». Ангус Янг дернул пару раз струну, Брайан Джонсон спросил на всякий случай, готовы ли они, и зазвучал «Rock Or Bust»: «We turn the amps up high. The crowd’s gonna hit the sky». Басовый барабан утробно бухал, гитары спорили между собой, кто лучше, Михаил откинулся на спинку сиденья. Ну, вот он, апофигей нашего апофеоза. AC/DC в Мухосранске. Ты в «мустанге». Рядом с тобой девчонка, лучше которой нет. Он поднял ладонь по бедру Белки и чуть раздвинул ей ноги, ветер свистел у него в ушах, мотора не было слышно вообще. Ну когда еще тебе было так хорошо. На улице. Никогда. Удовлетворив жлобоватое желание побухать музыкой во всю ивановскую, он прикрутил звук и закурил, выставив правую руку с сигаретой за борт «мустанга»; левой рукой походил по смартфону, нашел фото Белки с замурзанной мордашкой и, тайком посмотрев, убрал.

– Are you okay, baby?

– Мишка! Не отвлекай меня! Я и так вся… напряженная.

– Да я чувствую, что ты напряженная.

– Ну убери руку, ты меня отвлекаешь! Я не о том думаю.

– Нормально едешь. Вон уже и больница твоя. Заруливай.

Белка медленно повернула направо, заехала на стоянку перед районной больницей, аккуратно припарковалась, выключила мотор и вытащила ключи, посмотрелась в зеркало, поправила волосы и вышла из машины.

– Белка! Ты ж музыку выключила! Оставь ключи.

– Ну ты что, Мишка, не понимаешь ничего совсем?! – девушка просунула указательный палец в кольцо и повертела ключами.

– А, ну да, не подумал. Ну давай, не долго там.

– Да я быстренько!

Михаил тоже вышел, оперся о капот, скрестил ноги и закурил. Минут через пять на втором этаже открылось окно, и из него высунулись три фигуры в белых халатах и шапочках. Он демонстративно отвернул голову и стал пускать дым кольцами. Ну, процесс пошел. Вот удачный день. Пусть порадуется Белка. Не часто ты ее радуешь. То пиво с Тимкой, то посуду не помоешь, то носки побросаешь, где попало. Надымишь вечно. Он взял окурок двумя пальцами и щелкнул его в сторону урны. О, попал. Говорю – удачный день. И халвы поел. И Белка поела. И фото сделал. В сметане. Первый раз. Хорошая она у тебя. Кошка. Или лошадка? Ну и лошадка тоже. Кем только она у тебя не была. Так твои желания исполнились? Не, ну грех жаловаться. Кто тебе еще так делать будет. Где ты такую еще найдешь. Зачем тебе сорок невольниц. Хватит и одной. Бэла Будур. И где это, кстати, ее черти носят. Он посмотрел на часы – прошло уже полчаса, в окне никого не было. Придется идти доставать ее оттуда.

Михаил пересек стоянку, поднялся по ступенькам и вошел в вестибюль. На стенах висели старые плакаты про грипп и СПИД, в очереди в регистратуру стояло три человека. Он повернул направо и нашел лестницу, взялся за поручень и поднял голову – сверху, постепенно удлиняясь, спускались ноги в лодочках, закончились они двойной строчкой подола джинсовой юбки.

– Белка! Ну сколько можно ждать. Катаемся, называется. На «мустанге».

– Ну Мишутка, ну не злись. Они как прицепились! Что да как да откуда. Еле отвязалась. Надоели прям.

– Да ладно. А где у вас тут гардероб?

– В цоколе. А тебе зачем? Он и закрыт летом.