Александръ Дунаенко - На снегу розовый свет...

Год промыкался на нищенское пособие, и тут ему с неба привалило материальное счастье.

Павлик получил наследство. Скончался в Австралии прадед, которому удалось удрать из Молдавии, когда её добровольно присоединяли к социалистическому лагерю. Органы вообще–то всегда работали чётко: выгребли из республики всё кулацкое отродье под метёлку, включая младенцев, а вот с прадедом Дерменжи лопухнулись. Потеряла отчизна в его лице лесоруба, катальщика тачки и кормильца, политически накачанных, советских вшей.

Но прадед не Троцкий, фигура не настолько значительная, чтобы мстительно разыскивать его по всему белому свету и подсылать к нему потом убийцу. Им, убийцам, и внутри союза республик свободных работы хватало. И — что отрадно, — и убийц ведь хватало! Не было в них на Руси (в Советском Союзе) недостатка.

Ну, сидел, в общем, прадед Дерменжи в этой самой солнечной Австралии, сидел. Наблюдал за ихними кроликами. И придумал препарат, повышающий человеческую плодовитость. Что–то там у кроликов повырезал, прокрутил на центрифуге, добавил порошка из землицы, которую прихватил из родного села Трифешты и развёл на моче опять–таки, тех самых австралийских кроликов.

Мужчине, употребившему капельки Дерменжи, достаточно было однократно войти в женщину, чтобы стать счастливым отцом. При повторении фрикции ему была гарантирована двойня. Если он задерживался на женщине более четырёх минут, то слезал он уже с неё отцом–героем.

Миллионером прадед стал через год. А потом и перестал считать свои баснословные прибыли. Одни китайцы платили ему по три тонны юаней каждые шесть месяцев, только за то, чтобы ни под каким видом препарат Дерменжи не проник в их страну.

Спустя годы, как и положено, мультибогатый прадед Павлика отдал Богу душу, а Павлику — в виде наследства — свои честно заработанные миллиарды.

Что должен сделать с большими деньгами советский человек, даже бывший, если они к нему вдруг неожиданно попали? Правильно! Отнести в милицию. Милиция на них детский дом построит, окажет помощь в виде оружия голодающим в Зимбабве.

Но Павлик решил пойти другим путём. Тем более, что вокруг уже от советского строя валялись одни лохмотья.

Павлик задумал переехать из Казахстана, где по воле Партии родился и вырос, в Россию, куда его подталкивали граждане, которые там родились без участия Партии и Правительства, т. е., исконно коренные жители суверенного Казахстана.

Переехать — и заняться малым бизнесом. Говорят, все беды России, вся её бедность — из–за того, что не развивается малый бизнес. Президент бьётся, как рыба об лёд, призывает к его развитию, а сволочная администрация, вместе с правительством — ни в зуб ногой. Упёрлись: — Пока Вас, товарищ Президент, на третий срок не выберем, ничего делать не будем. Ну, что ты с ними, с дармоедами, будешь делать? Ждать, да и только. Положение–то безвыходное.

Ну, а Павлик решил помочь Президенту чуть раньше. Да и России заодно.

Идея была изначально простая: изготовление дешёвых спутниковых тарелок. Дело в том, что россияне понавесили спутников, через которые в любом уголке страны нашей необъятной можно было смотреть до пятидесяти каналов самого хорошего российского телевидения. Сидишь, к примеру, в чуме в обнимку с Абрамовичем, запиваешь строганину огненной водой, а в телевизоре сама Ксения Собчак на «Розыгрыше» кричит: «Да вы знаете, кто я? Я, блядь, Ксения Собчак!..». В общем, была цивилизация только для избранных, где–то там, в центре России, а теперь — в каждом чуме и даже на наших родных Курильских островах.

Только вот незадача: спутников–то мы навесили, а за тарелки такие цены заломили, что пользоваться этим блюдом мог в чуме, опять–таки, только тот самый пресловутый Абрамович.

Ну и китайцы тут как тут. Пошушукались по своим фанзам и стали нам под наши спутники и для нашего телевидения клепать свои китайские тарелки. Ещё по одному канальчику стали утекать денежки от русского медведя.

Я всё думал — почему медведь — символ новой России? Красивый? Да. Спору нет. Добрый? Да. Безусловно. Сильный? — О–го–го!..

И тут мне вспомнилась история, которую рассказывал отец. Про медведя. Служил когда–то мой отец в армии на Курильских островах. Природа там, ручейки, речки. Скотинка всякая непуганая в виде зверья. Нет, нельзя отдавать Курилы японцам. Ну вот, ходил отец там с друзьями по камням и кустарникам, и наткнулись они на медвежью рыбалку. Стоит мишка на перекате холодной курильской речки и внимательно в воду смотрит. А водица прозрачная, сверкает, переливается на солнышке. Но мишка, естественно, не на красоту засмотрелся. Он рыбу высматривал. Стоял, стоял, а потом молниеносно лапами в воду бултых! И — рыбка — вот она, в полуметровых когтях добряка нашего трепыхается! Миша её в губки чмокнул, положил себе под задницу и присел, придавил. Про запас. Хозяйственный, чего уж тут скрывать. Передохнул, поднялся — новую рыбу стал высматривать. Ну, а та, на которой миша сидел, естественно, из–под него уплыла. Течение всё–таки. В общем, рыбачил миша, старался — аж пот по локтям. Упарился. Собрался домой идти, глянул под задницу, где у него рыбный склад — и челюсть у бедняги отвисла. А рыбки–то нету! Ни одной! И заревел миша так, что камушки с окрестных сопок посыпались.

И не слышно ему было, как смеются над ним в кустах молодые солдатики.

Почему–то, когда я вижу, как патриоты носятся с плакатами, на которых могучий русский медведь изображён, я вспоминаю того незадачливого мишку, с Курильских островов.

Весь мир смотрит на нас, как мы вылавливаем ценнейшую рыбу из чистых наших речек и… складываем себе под задницу…

И кричим потом, и не слышим, как все они над нами смеются.

Ну, да…Павлик… Тарелки… Павлик посчитал, что если у нас, к примеру, в Адамовском районе, китайскую тарелку можно купить за две тысячи рублей, в Актюбинске, с переводом на рубли, за тысячу, то себестоимость её в пределах ста рублей, а то и меньше. А если их ещё не тащить из Китая, через границы и таможни, а изготавливать тут, на месте, то и цена вообще будет копеечной. И каждый копеечку свою без трепета за это удовольствие отдаст и, за счет миллионного оборота, Павлик без труда прадедовы капиталы ещё и приумножит.

Взял Павлик в аренду сельскую кузню в посёлке Слюдяное, в том же Адамовском районе. Накупил кувалд, набрал штат из местных умельцев. Развесил кругом объявления, что принимается любой лом по самым высоким ценам. И дело закипело. Оно ведь, спутниковую тарелку мастерить — дело сложное только на первый взгляд. Сделали ребята в кузне форму в виде полушара из очень крепкого железа и стали на этом шаре весь лом, который население с округи стаскивало, расклёпывать. Естественно, не холодный. Вначале в печи, как положено, разогревали. С двух- трёх тарелок в день начали, потом и конвейер настроили. Компьютер подключили, чтобы кувалдами управлял.