Тесс Герритсен - Снова умереть

— Все эти развешанные головы в гостиной, — произнесла Джейн. — И он заканчивает подвешенным, точно какое-то убитое животное. Я бы сказала, у нас появился мотив.

— А жертва точно владелец дома? Личность уже подтверждена?

— Трудновато визуально опознать его с отсутствующими лицом и руками. Но я бы сказала, что возраст совпадает. Дом записан на Леона Готта, шестьдесят четыре года. В разводе, живет один.

— Умирал он, определенно, не один, — сообщила Маура, уставившись через зияющий разрез на то, что теперь стало не более чем пустой оболочкой.

— Где они? — спросила она, и резко повернулась к Джейн. — Убийца подвесил тут тело. А что он сделал с органами?

На мгновение единственным звуком в гараже стало гудение мух, пока Джейн вспоминала все когда-либо слышанные городские легенды о похищенных органах. Затем она заметила закрытый мусорный бак в дальнем углу. Когда она подошла к нему, вонь разложения усилилась, а мухи роились над баком голодным облаком. Поморщившись, она приподняла край крышки. Одного быстрого взгляда было достаточно для того, чтобы ее желудок попытался исторгнуть содержимое, и Джейн отпрянула назад.

— Я так понимаю, что ты их нашла, — сказала Маура.

— Да, — пробормотала Джейн. — По крайней мере, кишечник. Оставляю полную инвентаризацию кишок тебе.

— Превосходно.

— О, да, это будет невероятно весело.

— Нет, я о том, что преступник был аккуратен. Разрез. Удаление внутренностей.

Бумажные бахилы зашуршали, когда Маура подошла к мусорному баку. Джейн и Фрост попятились, пока Маура открыла крышку, но даже на другой стороне гаража они уловили вонь гниющих органов, выворачивающую желудок наизнанку. Казалось, запах заинтересовал кота, который начал тереться о Мауру с еще большим рвением, пытаясь привлечь внимание мяуканьем.

— У тебя появился новый друг, — заметила Джейн.

— Нормальное маркировочное поведение [18] Маркировочное поведение — поведение млекопитающих, направленное на оставление запаховых или визуальных меток. Так, кошки оставляют метки для привлечения половых партнеров и для закрепления прав на свою территорию (в том числе, когда трутся мордой о человека). (прим. Rovus) котов. Он помечает меня, как свою территорию, — пояснила Маура, опуская руку в перчатке в мусорный бак.

— Понимаю, ты любишь быть педантичной, — сказала Джейн. — Но как насчет того, чтобы осмотреть их в морге? В секционной или типа того?

— Мне необходимо удостовериться…

— В чем? Ты по запаху можешь понять, что они там.

К отвращению Джейн, Маура наклонилась над мусорным баком и погрузила руку еще глубже в гору внутренностей. В морге она наблюдала за тем, как Маура вскрывала грудные клетки, снимала скальпы и распиливала черепа, исполняя все эти действия с лазерной точностью. Такое же бесстрастное выражение было на лице Мауры, пока она рылась в густой массе, не обращая внимания на мух, которые ползали по ее стильно подстриженным черным волосам. Мог ли кто-то еще выглядеть настолько элегантно, делая нечто настолько отвратительное?

— Ну хватит, словно ты прежде кишок не видела, — не выдержала Джейн.

Маура не ответила, только погрузила руки глубже.

— Ладно, — вздохнула Джейн. — Мы тебе для этого не нужны. Мы с Фростом проверим остальную часть…

— Их слишком много, — пробормотала Маура.

— Слишком много чего?

— Это не нормальный объем внутренних органов.

— Ты же вечно говоришь о бактериальных газах. О вздутии живота.

— Вздутием живота этого не объяснить.

Маура выпрямилась и то, что было у нее в перчатке, заставило Джейн передернуться.

— Сердце?

— Это не нормальное сердце, — пояснила Маура. — Да, у него четыре камеры, но эта дуга аорты неправильная. И крупные сосуды тоже выглядят неправильно.

— Леону Готту было шестьдесят четыре года, — сказал Фрост. — Может, у него было больное сердце.

— В этом-то и проблема. Оно не похоже на сердце шестидесяти четырехлетнего мужчины.

Маура снова полезла в мусорный бак.

— А вот это похоже, — заявила она и протянула другую руку.

Джейн переводила взгляд от одного образца на другой.

— Подожди-ка. Там было два сердца?

— И два комплекта легких.

Джейн и Фрост переглянулись.

— Вот дерьмо, — произнес он.

Фрост обыскивал второй этаж, а она первый. Осматривала комнату за комнатой, открывала шкафы и ящики, заглядывала под кровати. Нигде не было выпотрошенных органов и признаков борьбы, зато обнаружилось много пыльных кроликов и кошачьих волос. Мистер Готт, если, конечно, это он был мужчиной, висящим в гараже, был беспечным домовладельцем. По всему комоду были разбросаны старые квитанции из магазина, батарейки для слухового аппарата, бумажник с тремя кредитными картами и сорока восьмью долларами наличкой, а также несколько пуль. Что-то подсказывало Джейн, что у мистера Готта имелось больше, чем обычное небольшое оружие. Она не удивилась, когда открыла прикроватную тумбочку и нашла внутри полностью заряженный «Глок», снятый с предохранителя и готовый к выстрелу. Обычный инструмент для параноика-хозяина.

Жаль, что пистолет был наверху, а хозяин внизу, когда ему вырывали кишки.

В ванной она обнаружила гору таблеток, вполне предсказуемую для человека шестидесяти четырех лет. Аспирин и адвил, липитор и лопрессор. И на кухонном столе лежала пара слуховых аппаратов, самых навороченных. Он не надел их, а это значило, что, возможно, он не слышал злоумышленника.

Когда она стала подниматься наверх, в гостиной зазвонил телефон. Пока она подошла к нему, уже включился автоответчик, и она услышала, как мужской голос оставляет сообщение.

«Привет, Леон, ты так и не перезвонил насчет поездки в Колорадо. Дай мне знать, если захочешь присоединиться к нам. Отлично проведем время».

Джейн собиралась прослушать сообщение еще раз, чтобы узнать номер звонившего, когда заметила, что клавиша «Воспроизведение» испачкана чем-то, похожим на кровь. Мигающий дисплей сообщал, что есть два записанных сообщения, а Джейн слышала только второе.

Пальцем в перчатке она нажала на воспроизведение.

«Третье ноября, девять пятнадцать: …и если Вы перезвоните сразу, мы можем снизить ставку по Вашей кредитной карте. Не упустите возможность воспользоваться нашим специальным предложением».

«Шестое ноября, четырнадцать часов. Привет, Леон, ты так и не перезвонил насчет поездки в Колорадо. Дай мне знать, если захочешь присоединиться к нам. Отлично проведем время».

Третье ноября приходилось на понедельник, а сегодня был четверг. Это первое сообщение все еще оставалось не прослушанным, потому что, скорее всего, в девять утра понедельника Леон Готт был мертв.