Павел Кобылянский - Перекресток миров: начало

– Ух ты, – вздернулась я. Новость и впрямь была не рядовая. Значит, одна из семей теперь уничтожена и начнется передел ее владений и подданных. Большой континент ожидают веселые времена. – Какая семья?

– Л'сос, какая же еще, – пожал плечами Лиимат. – И там много наших погибло. Гаррион говорит, что люди, хоть некоторые из них и были ранены, за портал все ушли живыми. Сразу скажу, твой майор остался целым. Может сменим помещение на более подходящее? Ты ж не понесешься теперь незнамо куда, задрав хвост?

– Понесусь, – упрямо пробурчала я. – Только не незнамо куда, а в Академию. Мне много что надо сказать этому человеку, а иначе, чем через Академию, я его не найду.

– Ну этого я от тебя и хотел добиться, – дядюшка коротко хохотнул. – У тебя будет недурственный такой стимул учиться магии и не вылететь из академии за разные шалости в первую же смену…

Я стоял на улице искренне нелюбимой мной столицы и ловил лицом снежинки. Почти полгода взаперти… Все лето пролетело мимо меня, как и вся осень. С другой стороны, я отхватил два с половиной месяца весьма интересных приключений. Но за все надо было расплачиваться, вот и моя расплата подошла.

Началось, или закончилось, все как обычно. Пришли вертушки с очень неразговорчивыми экипажами, отвезли нас на ближайшую точку, где имелись кое-какие вертолетные площадки. Отца Якова сразу, тоже вертолетом, отправили дальше, очень надеюсь, что он выжил. Неплохой мужик, для священника конечно. Может еще и доведется с ним встретиться, хотя маловероятно. Но, как говориться, земля имеет форму чемодана, вокруг одни углы.

Ногой Тирли занялись в медчасти точки, а нас троих развели по разным углам, подальше друг от друга, и началась стандартная процедура первичного допроса. Даже следаки некоторые были мне знакомы, из нашей контрразведки ребята, многих я уже встречал раньше.

Всегда думал, что следователи специально на своих курсах сдают экзамен по невозмутимости, но описание наших похождений прошибло даже их. Больно уж сильно ребята носами крутили, да и на лицах постоянно вылезало то абсолютное недоверие, то искреннее изумление. Потом опять вертолеты, какой-то аэродром, очередной военный борт, другой аэродром… Там своих ребят я видел крайний раз. Нас прямо на ВПП рассадили по закрытым кузовам разных машин и… Ну, тюрьмой то место, в которое лично меня привезли, назвать, наверное, нельзя все же. Комнатка неплохая, дверь, по крайней мере, внешне, самая обычная, казенная, обстановочка как в гарнизонной офицерской гостинице средней руки. Кормежка опять же, весьма и весьма недурственная. Но вот все остальное…

Все вещи отобрали, абсолютно все, впрочем, на что-то такое я и рассчитывал. Взамен выдали что-то вроде пижамы. А заодно и здоровенную пачку бумаги, каждый лист которой был пронумерован и украшен штампами с грозными грифами, и десяток карандашей. Ну понятно, писать, лучше как рапорт, по-уставному, но допускается в любой манере. Тоже знакомо и в принципе стандартно.

И начались допросы. Сперва меня потрошила наша родная контрразведка. Как догадался – да знал я ребят оттуда, в лицо, конечно же, ни имен, ни званий они нам обычно не называют. Эта партия дознавателей уже ничему не удивлялась, но вопросы задавала как всегда дотошно и ловила любые несоответствия в ответах. Впрочем, я старался особо не врать…

А недельки через две пришли уже другие, которых я не знал. Не знал и откуда, они не представились. Только показали донельзя официальную бумагу, свидетельствующую, что податель сего имеет все допуски и право задавать мне любые вопросы, на которые я обязан давать правдивые ответы. Теперь допросы начались уже серьезные, с психологическим давлением. Пару раз я всерьез подозревал использование химии, больно уж ощущения были странные, хотя, может просто крыша понемногу съезжать начала. Давление то по всем правилам организовали. Иногда дня три меня не трогают, иногда по двое-трое суток без перерыва допрашивают. Могут среди ночи разбудить и на допрос вытащить. И обращение… Когда вежливо и спокойно, когда наоборот, как будто я уже предал и продал все, что можно.

К концу второго месяца я начал потихоньку сбиваться в подсчете времени. Мне ж даже часов не оставили, не говорю уже про прочие вещи. И вообще, никакой входящей информации, только исходящая от меня. Нет, всех нас готовили к чему-то подобному, но учили то в основном терпеть и молчать, тянуть время. У нас же, в основном, оперативная информация, которая имеет ценность именно в данный момент. Как говорил один из инструкторов: «Вас все равно расколют, так или иначе, поэтому будем учиться делать так, чтобы противник потерял на этом как можно больше времени». Этому и учил.

Здесь же я был вроде как среди своих и молчать смысла не видел.

Сам я вопросы задавать даже не пытался, все равно не ответят. Хотя интересно было, конечно же. Выжил ли отец Яков, где остальные мои ребята… Про задание Архимага… Если честно, мне было насрать. Я обещал передать – я передал, дальше должны решать офицеры с очень большими звездами на погонах.

Вот только по ночам мне иногда начала сниться Шелли, будь оно не ладно. Ведь знаю, что никогда больше не увижу, что меня на километр не подпустят к возможным контактам с Деей, но все равно, никак не отпускает… И спиртного мне не давали, чтобы немного мозги отключить, да я и не просил.

И в тот момент, когда я решил что все, списали и не выпустят уже никогда – все закончилось. Еще три-четыре дня продолжалось решение организационных вопросов. С меня взяли кучу подписок о том, что ничего не было, ничего не знаю и вообще, я последние полгода строил какую-то дорогу в братской Монголии. Заодно вернули то мое барахло, что в свое время осталось на борту самолета, в аэропорту так и оставшейся для меня неизвестной африканской страны. А вот те вещи, в которых я шлялся по Дее, по ходу, пропали, причем с концами. Если честно, жаль было в основном фотографий из наладонника, ну и подаренный Шелли, как память, кинжал. Так, ничего особенного, но как сам подарок. А остальное… Автомат был казенный, предоставленный заказчиком, что называется. Броник… У меня еще один есть, запасной доставать конечно гемморойно будет, но в принципе реально. «Глок» – ну не разорюсь я, достану еще один. Там сложности в основном с регистрацией, ну не пойдешь же на диверсионную операцию со стволом, официально зарегистрированным на твое имя. Вот и приходится извращаться… Сложнее всего с «Винторезом» будет, не то, чтобы очень уж редкая винтовка, но и достать ее в единоличное владение не то, чтобы очень уже просто, но тоже решаемо.

И вот я стоял на улицах Москвы, а ведь подозревал, что где-то в этом городе я и провел все эти полгода, хоть и были это домыслы, в основном. Стоял в своей летней одежде, в которой и вышел из дома полгода назад, с тяжеленной сумкой, набитой оружием и прочим милитаристским хламом, и билетом в родной город в кармане. До поезда оставалось еще часов пять, гулять по городу… Ну не люблю я столицу. С другой стороны – сидеть на вокзале тоже не очень хочется, все-таки полгода в замкнутом помещении… Нда-с, а я отвык, оказывается, от запаха городского смога, ну не тошнит, конечно. Но все равно неприятно. И этот постоянный гул большого города тоже раздражает.