Саймон Скэрроу - Британия

– Вот ты где, малыш… Видите?

Он раздвинул небольшой участок волокнистой мышцы и с помощью экстрактора показал на железный наконечник.

– Замечательно, – сказал Катон, чувствуя, что ему стало нехорошо. – Что говорит Цельс по поводу наших следующих действий?

Ничего не ответив, Паузин провел экстрактором над наконечником, повернул зазубренный конец, чтобы подцепить его, и осторожно потянул.

– Проклятье…

– Что?

– Я не зря опасался. Это охотничья стрела. Наконечник плоский и с шипами. Я причиню пациенту еще больше вреда, если попытаюсь его сейчас вытащить… Ладно, не страшно, просто нам придется использовать другой инструмент.

Паузин положил экстрактор рядом с разрезом и потянулся за тонкими щипчиками. Снова сосредоточившись на ране, он приказал своему помощнику зафиксировать обломок стрелы.

Когда тот выполнил его указание, Паузин засунул в рану щипчики, отодвинул в сторону поврежденную ткань мышцы, и на свет появился первый шип. Плотно зажав щипчиками расположенный под углом кусок железа, Паузин откусил его максимально близко к середине наконечника.

– Один есть. – Он вытащил шип и показал Катону, прежде чем выбросить в ведро под столом. – Теперь следующий.

Паузин повторил процедуру, положил щипчики и взял экстрактор.

– Ну, всё, теперь можем довести дело до конца.

Катон с болезненным восхищением смотрел, как хирург снова вставил в рану бронзовый инструмент, подвел его к наконечнику и повернул, чтобы ухватиться понадежнее.

– Ну вот, – пробормотал Паузин и начал подтаскивать наконечник к разрезу.

Железо было скользким от крови, и Паузин не смог удержать в руке экстрактор, однако, не теряя хладнокровия, снова ухватился за него и принялся тащить наружу, пока тот не появился между краями щипцов, которые держал Катон. Как только хирург смог взяться за обломок стрелы большим и указательным пальцами, он выпустил инструменты и начал потихоньку вытягивать его из раны. На свет появилось около восьми дюймов покрытого кровью дерева, затем с громким хлюпаньем обломок вырвался наружу, Паузин поднял его вверх и выпрямился.

– Отвратительная штука.

Катон кивнул, рассматривая широкий железный наконечник и места, где находились шипы. Теперь он понял, почему Паузин достал обломок именно таким способом. Попытка вытащить его напрямую привела бы к тому, что шипы разорвали бы мышцы и сосуды на бедре Макрона.

– Теперь нужно промыть и забинтовать рану, – объявил Паузин.

Взяв корпию из сундука, он положил ее в маленькую медную чашу и полил уксусом. Когда корпия впитала всю жидкость, он достал ее, засунул в разрез, затем во входную рану и плотно утрамбовал.

– Теперь можете убрать щипцы, господин.

Катон осторожно высвободил крючки и положил тонкий бронзовый инструмент на стол. Тем временем Паузин намочил две губки и протянул их санитару:

– Прижми раны как можно сильнее и держи так, пока я не скажу отпустить.

– Слушаюсь, господин.

Когда санитар сменил Паузина, тот выпрямился и расправил плечи.

– Все прошло хорошо. Мне удалось не причинить ему еще большего вреда. Если в ране не начнется заражение, а ваш друг будет беречь ногу и даст ей возможность поправиться, все образуется. В течение нескольких месяцев нога будет не слишком хорошо его слушаться, но это нормально. Нельзя получить охотничью стрелу в бедро и забыть об этом через пару дней. Скажите-ка, он случайно не из тех пациентов, кого невозможно удержать в постели, даже когда им это необходимо?

– Вы даже представить себе не можете, насколько… – поморщившись, начал Катон.

– В таком случае, – перебил его лекарь, – вам придется приказать ему сделать то, о чем я сказал. Если он офицер, это еще не значит, что он имеет право ставить под угрозу мою работу, причем весьма тяжелую. Осмелюсь сказать, что вы должны выдать ему строгие указания касательно того, как ему следует себя вести до тех пор, пока он не выздоровеет.

– Я об этом позабочусь.

Катон представил, что ему ответит Макрон, однако приказ есть приказ, и ему придется его выполнить.

– В таком случае я позабочусь о кровати для него в палате. – Паузин снова повернулся к сундучку с инструментами и достал оттуда иглу и длинный кусок перекрученной кишки. Вставив ее в иголку, он добавил к приготовленным материалам три закрытые булавки. – Входная рана слишком маленькая, чтобы ее зашивать, – пояснил он. – Булавки нужны, чтобы закрыть разрез выходной раны. Они хороши тем, что их можно вынимать и снова ставить, когда требуется осмотреть рану. Разумеется, это очень больно, но другого пути нет… Ладно, убирай губки.

Санитар перестал давить на раны и бросил губки в ведро, а Паузин осторожно вынул корпию и радостно заулыбался.

– Вот, смотрите! Все чистое и выглядит прекрасно, нигде нет видимых сгустков. Они появятся, так всегда бывает, но выйдут, когда мы в течение следующих дней будем откачивать гной. По правде, картинка будет не из приятных. Появится воспаление, но это обычное дело, и в небольших количествах даже полезное. Однако, если оно будет слишком сильным, мы узнаем, что началось заражение. Если такое случится… – Он присвистнул. – Думаю, вам следует сделать подношение Асклепию от имени своего друга.

– Я лично об этом позабочусь.

– Хорошо. Тогда давайте закончим нашу работу. – Паузин соединил разорванную плоть вокруг раны и вонзил иголку в кожу Макрона. – Нужно, чтобы игла вошла глубоко, иначе шов может разойтись. Я использую крученую нить из кишок овцы. Она достаточно прочная и должна выдержать.

Паузин сделал четыре стежка, оторвал нить и завязал узел. Потом занялся разрезом, соединил края булавками и наложил последний стежок.

– Вот так, – сказал он, удовлетворенно кивнув. – Санитар, накладывай повязку.

Катон смотрел, как тот бинтует бедро Макрона куском льняной ткани.

– И что теперь?

Паузин прошел в другой конец комнаты к стоявшему в углу столу с миской и кувшином и принялся смывать кровь с рук.

– Теперь? Будем ждать. Посмотрим, станет ли вашему другу лучше, – сказал он, обращаясь к командиру форта. – Кроме опасности заражения, есть еще кое-что. Он будет испытывать сильную боль. Обычно я даю моим пациентам несколько капель настойки опия. Ее легко добыть в восточных провинциях, но здесь, в Британии, она встречается так же редко, как фурункулы на заднице у Венеры. Я истратил весь свой запас несколько месяцев назад. Придется давать центуриону корень мандрагоры, вымоченный в вине. Он притупит боль, приведет к тому, что ваш друг будет много спать и его больная нога будет находиться в покое.

– А как скоро мы узнаем, поправится ли он?

Хирург закончил мыть руки и вытер их куском ткани.