Сэм Барон - Заря империи

— Если мы отправимся к этому поселению, то они узнают о нашем приближении, — сказал Тутмос-син и постучал пальцем по камушку, который обозначал Орак. — Большие деревни пустеют задолго до появления наших воинов. Сбегут даже фермеры, живущие на пути нашего следования, после того как закопают свои орудия труда и семена глубоко в землю. Какой бы маршрут мы ни избрали, новость о нашем приближении скоро распространится.

В идеале они снова захватят этот Орак вместе со всеми людьми и богатствами, но подобное не происходило почти никогда, даже если использовались только отряды, способные быстро перемещаться на большие расстояния. Орудия труда, зерно и ценности исчезнут, лошадей и скот рассеют по местности или спрячут. Племени повезет, если удастся захватить одну треть богатств деревни.

Тутмос-син отвернулся от карты и уставился на землю внизу, но продолжал думать об Ораке. Нельзя допускать существование подобной мерзости. Деревенские жители копаются в грязи, словно свиньи, добывая себе пропитание, вместо того чтобы охотиться и бороться за него, как делают настоящие мужчины. Оседлые ничтожества живут и плодятся, как муравьи. Можно растоптать их муравейник, но через несколько лет он снова вырастал, и их оказывалось больше, чем раньше. Этот Орак мог служить примером. Тутмос-син сравнял его с землей несколько лет назад, но деревня снова разрослась, а количество оседлых ничтожеств увеличилось.

Теперь Тутмос-син хотел разрушить поселение и уничтожить всех, кто жил в нем. Алур мерики может терпеть маленькие деревни. Их обычно грабили, но не разрушали, чтобы снова совершить на них набег в будущем. Но поселение из двух тысяч человек было больше, чем оскорблением. Тутмос-син задумался, что произойдет, если они вернутся еще через десять лет и обнаружат, что деревня снова удвоилась в размерах. Нет, этот Орак следует уничтожить, чтобы подобное никогда больше не происходило.

Это будет нелегко. Тутмос-сину требовалось придумать, как сделать так, чтобы все жители деревни оставались в ней вместе со всеми своими пожитками, пока бежать не станет слишком поздно.

— А брод у этой деревни хороший? — спросил Тутмос-син.

Урго кивнул.

— По словам нашего торговца, это единственная легкая переправа на протяжении тридцати или сорока миль в обе стороны. Похоже, что именно это помогает поселению разрастаться так быстро.

— Значит, большинство жителей деревни побегут через Тигр или вниз по реке. — Тутмос-син снял кинжал с пояса и пододвинулся к карте, нарисованной Урго. — Возможно, вот так и следует их брать, чтобы слишком многие не сбежали.

Вождь говорил и одновременно рисовал на песке новые линии. Он предлагал простой план, но он отличался от всего, что они когда-либо делали. Поможет рельеф местности, как и Тигр. К тому времени, как Тутмос-син закончил излагать свои соображения, головы двух мужчин почти касались друг друга, склоняясь над картой.

— Это хитрый план, Тутмос-син. Мы возьмем много рабов.

— Тактика простая, и у нас в два раза больше воинов, чем нам требуется. А деревенские ничтожества сделают то, что делают всегда, и таким образом помогут их уничтожить.

Наконец Урго кивнул.

— Да, саррум. Не могу даже предположить, что нам может помешать. Мы возьмем много ценностей. Я начинаю подготовку.

У нас впереди много месяцев, чтобы разработать детали, но мы всегда можем изменить тактику, если случится что-то неожиданное.

— Значит, решено, — Тутмос-син встал, Урго сделал то же самое. — Сегодня вечером обсудим это на совете.

Конечно, они это одобрят, в особенности если план поддерживает Урго.

Тутмос-син запрыгнул на коня, его телохранители снова окружили его. Он опять подъехал к краю мыса, чтобы в последний раз взглянуть на караван. Его народ продолжал непреклонно следовать вперед. Путешествовали они медленно, но правителям мира нет нужды спешить.

Тутмос-син улыбнулся в предвкушении добычи, развернул коня и направил его галопом. Он определил маршрут и цели алур мерики на следующие шесть месяцев. Это означало, что некоторые деревни останутся целы, а их глупые обитатели станут благодарить богов за свое избавление, не понимая, что существуют только благодаря милости Тутмос-сина.

Огромная деревня Орак будет взята с такой же легкостью, как самая маленькая ферма на пути следования племени. Обитатели Орака умрут или станут рабами. Он, Тутмос-син, так решил, и так оно и будет. Ни один клан, ни одна деревня, никакие силы природы не остановят мощного натиска его народа.

И на этот раз, когда он покончит с Ораком, деревня потонет в грязи, из которой и поднялась. На этот раз муравейник снова не вырастет.

— Просыпайся, Эсккар, просыпайся немедленно! За тобой прислал Никар. Ты должен идти к нему прямо сейчас!

Эсккар понял, что слова повторяли уже несколько раз, и сопровождались они яростным потряхиванием. Теперь они перестали быть простыми звуками и превратились в послание, медленно пробиравшееся по лабиринту сознания. Голова и тело все еще не отошли от вчерашней пьянки.

— Хватит, — прохрипел Эсккар и неловко замахнулся на посыльного.

Однако проворный и ловкий юноша легко уклонился.

Эсккар сел на жестком соломенном тюфяке. Помещение кружилось перед глазами, кровь стучала в висках от внезапного движения. В горле пересохло и оно, казалось, напоминало посыпанный песком земляной пол под его босыми ногами. Похоже, голова была готова расколоться в любую минуту. Он расплачивался за выпитое вчера вино.

— Воды, — простонал он.

Через несколько секунд посыльный вложил деревянную чашу в трясущиеся руки Эсккара. Тот сделал несколько больших глотков, хотя большая часть жидкости потекла у него по подбородку на голую грудь. Глаза отказывались фокусироваться, и яркий солнечный свет, который проникал через открытый дверной проем в погруженную в тень солдатскую казарму, ничуть не улучшал самочувствия, как раз наоборот.

Как только Эсккар опустил чашу, парень снова заговорил.

— Быстрее, Эсккар! Никар тебя ждет! Ты должен идти к нему немедленно.

Что, именем богов, от него нужно Никару? Но одно имя и положение Никара — правителя деревни Орак — заставили его шевелиться. Вначале Эсккар, шатаясь, прошел в сортир, также находившийся в казарме, рядом с местом размещения солдат, оттуда вернулся к своему тюфяку, чтобы одеться.

Выйдя из казармы, Эсккар прищурился на солнце, и его глаза так и оставались наполовину закрытыми, пока он пробирался к колодцу. Мгновение он просто держался за грубые камни, потом достал ведро, выплеснул немного воды на лицо и только затем начал пить.