Елизавета Жукович - Ребис

В огромном помещении дворцовой кухни некуда было и яблоку упасть. От жаркого марева печи в углу шел густой запах копченостей и специй, перебиваемый свежими овощами и травами. Всюду кипела работа – у каждого стола крутились девушки под чутким руководством громогласной кухарки. Та раздавала приказы споро, почти не глядя, ловко перемещаясь меж каждым работником. Лилья и не заметил, как она оказалась позади.

– Вот ты где! – почувствовав мозолистую ладонь на плече, мальчик закатил глаза – сбежать не получится, – почему я должна тебя по всему замку искать? Сходи на рынок, купи зверобоя.

Удручённая работой женщина вытерла пот со лба и, бурча себе под нос о все более и изысканном вкусе королевы, вернулась к своим обязанностям. Служке же выдали расписку и выставили вон.

Пробегая главные ворота, Лилья чуть было не забыл зайти в казначейство. В отличие от других слуг он бывал там куда чаще. И причиной тому был никто иной, как работающая там служанка. Улыбчивая Констанция заменила мальчику фигуры и отца, и матери. Невероятным образом она всегда оказывалась рядом, когда ему нужна была поддержка. Так случилось и в первую их встречу: когда мальчишки, чьи отцы не так давно ушли на фронт, в очередной раз решили над ним поглумиться. Наверное, он никогда не забудет те колкие слова, болезненные тычки и грязь, облепившую его тело. Если бы тогда Констанция не помогла ему встать и не разогнала обидчиков, он бы так и остался умирать в луже от стыда и обиды. Уже в комнате он разрыдался как ребенок, на что служанка, ласково потрепав его по темным волосам, произнесла фразу, которую он запомнит на всю жизнь: «Плачут только слабые». С тех пор, несмотря на непрекращающиеся нападки, даже его подушка более не видела слез.

И вот сейчас Лилья бежит по городского рынку, меж ломящихся от изобилия палаток, а в кармане у него радостно звенит пригоршня медных монет. Пусть он здесь и не впервые, в глазах все равно рябит от пестрых тканей и какофонии звуков.

Торговая площадь, как никакое другое место в городе жила своей собственной жизнью. Солнце шло к зениту, и от жары воздух начинал плясать. Тем громче звучали зазывания купцов, пытающихся продать весь товар и еще немножечко сверху. Булочные давились от различной выпечки и оголодавших горожан. Где-то вдалеке надрывали глотку экзотические животные, ломая когти о стальные прутья. Городская стража сновала то тут, то там, стервятниками высматривая карманников и торговцев контрабандой. То и дело вспыхивали ярые споры по поводу несправедливо высокой цены на какую-то мелочевку. Но все это становится неважным, стоит только взглянуть на сердце рынка. Всевозможные лавочки лабиринтом скрыли за собой самую волшебную часть мира столичных детей. Бродячие артисты, извергающие и пожирающие пламя, танцующие на удивительно высоких ходулях, жонглирующие огромным количеством ножей – и все это на радость благодарной публике. Не говоря уже и о поражающих воображение театральных представлениях на совершенно любые темы: от любовных драм до кровавых баталий. И этот день не был для них исключением, поэтому каждый, от мала до велика, с неподдельным любопытством наблюдал за будто бы настоящей дуэлью. Противостояние земли и огня – пока один маг с безумной скоростью запускает горящие шары, другой, продвигаясь вперед, раз за разом разбивает их о возникающие из ниоткуда каменные плиты. Непрерывно осколки пламени сыпались на головы зевак фейерверком искр. Толпа взрывается ликующим криком, когда маг земли легким движением рук заковывает своего противника в каменную тюрьму.

Но чем дальше от замка, тем больше захватывали рынок недобросовестные торговцы и всякого рода шарлатаны.

– Ой, милок, вижу непростую жизнь у тебя, – старая женщина, укутанная в выцветшие разноцветные тряпки, сидела за столом, и, прищурив один глаз, чётко смотрела на проходящего мимо священника. Узнав его по знаку на фибуле, она не смутилась, а напротив, поманила его сухой рукой. Ему ничего не оставалось, как подойти. Хотя вся его натура источала подозрение и насмешку. Выглядел он сообразно ворожее: будучи совершенно обычным, его выделяла чудная голубая линия, начинающаяся у левого виска, пересекающая глаз и уходящая за воротник рясы. Протянув к нему руку, она продолжила, – чувствую бремя тяжёлое скоро настанет для тебя, и поможет тебе оно исцелится душевно.

– И это всё? – иронично заметил священник, опираясь рукой о стол. – Знаешь, если это вся твоя сила гадания, то давай я тоже загляну в будущее, – после этих слов он метнул взгляд в сторону деревянной статуэтки, стоявшей на столе, и та тут же вспыхнула синим пламенем, а мужчина продолжил, – кажется, будущее нынче туманно, что-то я ничего подобного не вижу.

Старушка кинулась тушить статуэтку своими же шалями, крикливо проклиная ушлого монаха. Сбив огонь и отдышавшись, она дрожащими руками взяла совершенно невредимый идол забытого бога. Тотем глядел в глаза гадалки все так же кровожадно, а вот священника и след простыл, как будто бы его здесь и не было.

– Спасибо, – улыбнулся Лилья, протянув руки к кульку со зверобоем и передав кошель поджарому мужчине. Завязав мешочек под пояс, он двинулся обратно в замок. К большому его сожалению, палатка с травником располагалась почти в самом конце рынка, и он стремглав помчался обратно. По пути назад он успел споткнуться и обронить мешок, который из-за обилия прохожих почти оказался раздавленным. Но на этот раз ему повезло, он успел его поднять, и отряхнувшись, продолжил свой путь. Замок же в очередной раз встретил его криком:

– Где тебя носило? Принёс? – повариха, не дожидаясь, выхватила его ношу и вернулась к готовке, – ничего доверить нельзя! Поди в конюшню и чтоб глаза мои тебя не видели!

Лилья шмыгнул во внутренний двор и направился к конюшням. Уже издалека он увидел знакомых ребят, скорее всего тоже наказанных за малейшую провинность. Пусть уборка стойл и считалась одной из самых тяжелых работ в замке, в несколько пар рук они справились всего-то за час. К уходу за лошадьми их не подпускали – этим занимались парни постарше, конюхи – поэтому еще некоторое время у них ушло на то, чтобы натаскать достаточно корма всему поголовью. Никого из старших не было видно, так что не удивительно, что все разбрелись кто куда, а Лилья остался один. Ноги сами привели его за конюшни, к бочкам с водой. В тут же стоявшей бадье уже плескался один из его соратников по несчастью. Немного того потеснив, служка присоединился к банным процедурам. А когда руки и лица обоих перестали быть похожи по цвету на древесную кору, белобрысый мальчишка схватил Лилью за запястье и закричал чуть ли не на весь двор: