Лори Форест - Хроники Черной Ведьмы. Железный цветок

Где-то наверху вспыхивает и гаснет свет, и все одновременно поднимают головы. Под грубыми балками потолка собрались тёмные грозовые облака, в глубине которых вспыхивают серебром яркие молнии. Магия водных фей, никаких сомнений. Волшебные силы Тьерни крепнут день ото дня, и ей не просто держать их под контролем. И это очередное тому подтверждение.

Тьерни зажмуривается и резко втягивает воздух. Облако постепенно тает, и вскоре от него не остаётся и следа. Джулиас и Лукреция не скрывают тревоги, но Тьерни упрямо отворачивается, избегая встречаться с ними взглядом.

– Гарднерийцы развесили свои флаги повсюду! – Каждое слово Бледдин сопровождает рублеными дви­жениями руки и вдруг переводит взгляд на меня, с отвращением кривя губы. – Размахивают своими тряпками, как будто они хозяева всей Эртии!

Не могу сказать, что рядом с разгневанной Бледдин мне очень уютно. Её ярость направлена именно на меня. В полумраке кладовой мои зелёные глаза и мерцающая кожа – отличительные признаки гарднерийцев – заметны сильнее, чем при свете дня.

– Ещё немного – и Верпасия станет провинцией Гарднерии! – пронзительно выкрикивает Айрис. – Джулиас, нам надо выбираться отсюда, и поскорее!

Профессор сочувственно кивает:

– Мы готовы переправить на восток большую группу беженцев, однако сейчас это слишком опасно: в пустыне свирепствуют песчаные бури. Придётся ждать зимы.

Джулиас искренне пытается успокоить Айрис, терпеливо объясняет, как и когда состоится переход в Восточные земли. Хоть меня и раздражает Айрис, я ей искренне сочувствую.

Айвен вдруг поднимает на меня глаза и тут же отворачивается. И снова, как и прежде, у меня колет в гру­ди. С того дня, как мы спасли Нагу и разрушили гарднерийский военный лагерь, Айвен меня избегает. А с той встречи в амбаре, когда я выставила себя на посмешище, он стал со мной ещё холоднее.

Стараясь вздыхать как можно незаметнее и подальше отогнать горькие мысли и воспоминания, я внимательно слушаю Джулиаса. Профессор рассказывает Фернилле о провизии, которая необходима для беженцев. Я машинально глажу кулон из веточки снежного дуба – подарок Лукаса Грея. Похоже, мои попытки держаться от Лукаса подальше успехом не увенчались. Судя по его письмам и подаркам, он по-прежнему намерен со мной обручиться.

Мои пальцы скользят по искусно вырезанной фигурке, и перед глазами встаёт успокаивающий образ дерева, шелестящего серебристой листвой. Должна признать, прикасаться к кулону очень приятно, на меня всякий раз нисходит покой и умиротворение. Похожие ощущения вызывает и белая волшебная палочка, которую я получила от Сейдж.

Чем сильнее я сжимаю кусочек снежного дуба, тем отчётливее ощущаю поток бурлящей энергии, пронизывающий меня с головы до пят. Когда я впервые надела подарок Лукаса, Винтер посоветовала мне быть осторожнее. Она тоже почувствовала в кулоне отголоски неведомой силы, которые пробуждают в глубине моей души что-то непонятное. В нём тепло мерцающего пламени и мощь древнего дерева – сопротивляться его искушению у меня не хватает сил.

Бросив украдкой взгляд на Айвена, я со вздохом отпускаю веточки снежного дуба. Айрис придвинулась к нему так близко, что едва не упирается подбородком ему в плечо. Ревность… волна горькой ревности снова неудержимо поднимается во мне. Золотистые локоны Айрис, отливающие медовым цветом в неверном свете ламп, касаются руки и плеча Айвена.

Неужели мне всё привиделось? Ведь ты почти поцеловал меня той ночью! Почему ты тогда отстранился и ушёл?

Быть может, я прочту ответ в чертах прекрасного лица Айвена, от которого мне так трудно оторвать взгляд. Айрис вдруг поворачивается ко мне, и, застигнутая врасплох, я торопливо отворачиваюсь. Однако она ещё долго сверлит меня яростным взглядом, а потом медленно нарочно опускает голову на плечо Айвена и берёт его под руку.

Айвен рассеянно-успокаивающим жестом накрывает её руку своей. На лице Айрис расцветает торжествующая улыбка, и у меня пересыхает во рту. Вечер окончательно испорчен.

– Что слышно об амнистии для беженцев? – обращается к Лукреции Тьерни, дождавшись окончания беседы Джулиаса и Ферниллы.

– Мы делаем всё возможное, – отвечает Лукреция. – Дела обстоят… не очень. Амазы принимают ограниченное количество беженцев, но только женщин. Ву трин, насколько я понимаю, обещают в конце концов переправить этих беженцев дальше на восток. – Тьерни хмурится всё сильнее, и Лукреция торопливо добавляет: – Но и это очень важно. Амазы многим рискуют, с их стороны это очень храбрый шаг. В то же время ликаны, кельты и верпасиане опасаются вызвать такими поступками гнев гарднерийцев.

– Так что же в таком случае нам делать? – Тьерни уже не просто спрашивает, она требует ответа.

– Мы продолжим выводить беженцев из опасных районов, около линии огня гарднерийцев и альфсигрских эльфов, – отвечает профессор, доставая из кармана платок, чтобы протереть очки. – Мы рассчитываем на помощь ву трин. Коммандер Кам Вин сочувствует положению вынужденных переселенцев.

Коммандер Вин? Вот это сюрприз! Я прекрасно помню, как она пыталась запугать меня, требуя зажечь свечу волшебной палочкой.

– Коммандер Вин не может открыто выступить против Гарднерии, – добавляет Джулиас. – Народ ной всегда сохранял нейтралитет в отношениях с гард­нерийцами. Чародейкам ву трин не позволят спровоцировать войну, даже по неосторожности.

– Значит, народ ной тоже боится гарднерийцев, – с отвращением фыркает Тьерни. – Они ничуть не лучше остальных.

– Так и есть, Тьерни. Ты права, – устало кивает Джулиас. – Однако коммандер Вин видит чуть дальше своего носа и понимает, что ву трин не смогут вечно потакать гарднерийцам. Коммандер Вин склоняется к союзу с нами. И мы это только приветствуем, ведь вскоре ситуация ещё сильнее ухудшится.

– Уже ухудшилась, и очень сильно, – утверждает Тьерни.

– Она права, – вступает в разговор Айвен, обведя взглядом собравшихся за столом. – Гарднерийские военные стажёры уже начали подрезать урисок.

Айрис бледнеет, а Бледдин выплёвывает ругательство на родном языке.

– За последние два дня было уже четыре нападения, – мрачно поясняет Айвен и обращается к Фернилле и Бледдин: – Будьте осторожны. Не ходите поодиночке.

– Что значит «подрезать»? – с удивлением вырывается у меня.

– Гарднерийцы отрезают нам кончики ушей, можно сказать, купируют, как животным. И срезают волосы. Вот что такое подрезать! – отвечает Бледдин, не скрывая гнева.

О Древнейший!

От ужаса, перемешанного с отвращением, меня покачивает.

– На гарднерийского фермера в Верпасии напали работницы-уриски. – Айвен каким-то чудом понял, как глубоко меня ранило объяснение Бледдин, и его взгляд, обращённый ко мне, смягчился. – Гарднерийцы, заседающие в Совете Верпасии, призывают к мщению, вот толпы и беснуются.