П.А.Сарапульцев - Гомосексуализм и пропаганда гомосексуализма с точки зрения либерализма и биоэтологии

Интересно, что и некоторые юристы вместо вполне уместного для них юридического анализа приводили доводы экономического характера, опасаясь, что введённый закон “потребует дополнительного финансирования из федерального бюджета”, поскольку это потребует “совершать определенные процессуальные действия, а это дополнительные трудозатраты дознавателей, следователей, судей и вспомогательного персонала”, и кроме того “судье необходимо проводить экспертизу, является ли то или иное публичное мероприятие “пропагандой гомосексуализма” или нет. Нужно ли… пояснять, что труд экспертов тоже должен быть оплачен и трудно ли догадаться за чей счет?”. (17)

Кстати экономикой вместо юриспруденции озаботились и представители ЛГБТ-сообщества обратившиеся к губернатору Петербурга Георгию Полтавченко с видеообращением на сайте AllOut.org, под которым по данным на 1 февраля было собрано около 70 тысяч подписей: “Губернатор Санкт-Петербурга хочет сделать свой город номером один в мире для туристов. Если он примет закон, мы туда не поедем. Миллионы людей туда не поедут”. (42)

Трудно подсчитать, сколько геев посещает Санкт-Петербург и сколько потеряет его бюджет, если они перестанут приезжать, но то, что все геи раньше или позже становятся нахлебниками нашего общества совершенно точно. Дело в том, что в России “до нынешнего времени государственные пенсии выплачиваются на основе принципа “солидарности поколений”: те, кто сейчас на пенсии, получают деньги за счет налогов, уплачиваемых работающими гражданами” (43), а это значит, что стариков и больных кормят их дети и внуки, а вот детей-то у гомосексуалистов не бывает, и значит их пенсии оплачивают и будут оплачивать чужие дети и внуки.

Пожалуй, единственной реальной попыткой юридического доказательства неправомочности закона о запрете на пропаганду мужеложства, лесбиянства, бисексуализма, трансгендерности среди несовершеннолетних явилось высказывание доктора юридических наук Михаила Федотова: “Либо вы запрещаете гомосексуализм и тогда призывы, пропаганда гомосексуализма становится преступлением. Если же вводите ответственность за пропаганду гомосексуализма, при этом, сохраняя гомосексуализм как вполне возможную форму существования человека в нашем обществе, то вы устанавливаете, вы нарушаете принципы Уголовного кодекса. Нельзя наказывать за то, что не является преступлением”. (9)

Действительно Статья 121, ч. 1 УК РСФСР, по которой мужеложство наказывалось лишением свободы на срок от 3 до 5 лет, была отменена ещё в 1993 году, в первую очередь, потому что появились доказательства наличия генетической предрасположенности к гомосексуализму. Так если однояйцовый близнец мужчины гомосексуален, то вероятность того, что его брат будет склонен к гомосексуальности, составляет 52 %; в то время как у двуяйцовых близнецов такая вероятность составляет только 22 % . (44) Аналогичные данные получены и в отношении лесбиянства у женщин. (45) Выявлены и некоторые особенности генетического материала (изменчивость локуса Xq28 в X-хромосоме) у примерно 20 % обследованных гомосексуальных мужчин. (46)

Но наличие генетической предрасположенности к чему-либо не является поводом для освобождения человека от юридической ответственности за свои поступки. Так у 3-5 % населения (47) существует такое генетически обусловленное (48) заболевание - психопатия. Психопатии определены в МКБ 9-го пересмотра как “стойкие нарушения адаптации в поведении, возникающие, начиная с детского и подросткового возраста, и сохраняющиеся на протяжении последующей жизни”. (49)

Одной из разновидностей их является возбудимая психопатия. “Ведущими чертами возбудимых личностей являются крайняя раздражительность и возбудимость, взрывчатость, доходящая до приступов гнева, ярости, причем реакция не соответствует силе раздражителя”. Для таких людей характерно “отсутствие гибкости, упрямство, убежденность в своей правоте и постоянная борьба за справедливость, сводящаяся в конечном итоге к борьбе за свои права и соблюдение личных эгоистических интересов, приводят к их неуживчивости в коллективе, частым конфликтам в семье и на работе. Среди психопатов этого круга встречаются азартные игроки и запойные пьяницы, сексуальные извращенцы и убийцы”. (50)

Естественно, что никто не наказывает этих людей за наличие у них такого заболевания, но и никто и не освобождает их от уголовной ответственности за свои поступки. (47)

Ещё проще оппонировал идее, выдвинутой Михаилом Федотовым, Владимир Платонов: “Вы знаете, не надо вводить никого в заблуждение. У нас не запрещен алкоголь, у нас давно, слава богу, не было сухого закона. С никотином уже перебоев сколько лет не существует. Но несовершеннолетним алкоголь не продают, никотин не продают…. И вот точно также законодатели предлагают, нельзя пропагандировать нетрадиционные отношения для несовершеннолетних”. (9)

Тем не менее, можно понять опасения Сергея Пархоменко в том, что принятие закона отдаёт его “как инструмент колоссальному количеству исполнителей, людей, часть из которых умные, часть из которых глупые, некоторые из которых совершенно законченные идиоты. По-всякому оно, знаете ли, бывает. И каждый еще будет интерпретировать это по-своему, смягчать или усиливать, усовершенствовать и адаптировать к той практике, с которой он встречается”. (51)

Исключить разночтения в трактовке закона конечно нельзя, но для того и существует в юриспруденции понятие правоприменительной практики. “Правоприменительная практика”, по мнению председателя Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека Михаила Федотова “есть для нас оселок, на котором мы можем проверить, хорошо работает закон или плохо. Или вообще никак не работает. Вот у нас в Петербурге этот закон приняли, давайте теперь подождем, и посмотрим, а чего из этого будет”. (9)

Но беда в том, что “россияне оценивают качество принимаемых законов не по их тексту, а исключительно по реализации на местном уровне”, считает полпред правительства РФ в Конституционном, Высшем Арбитражном и Верховном судах РФ Михаил Барщевский”, поэтому “правоприменение в стране — вопрос не столько юридический, сколько политический”. (52)

Тем не менее, наличие хорошего или плохого закона в любом демократическом обществе требует борьбы с ним только законными методами, в данном случае судебными методами. “Человек, который обсуждает, выполнять или не выполнять состоявшееся решение суда, это дикарь. Человек, который выполняет тупо и со всем согласен, это тоже дикарь…. Цивилизованный человек - это где-то в середине, который выполняет состоявшееся решение, но при этом с ним может быть не согласен, обжалует его, выступает против него,.. пишет статьи, выступает на радио, если он процессуальные способы все исчерпал (53), использует как “как один из видов доказательств… экспертное заключение”. (54)