Сайид Хайдар Бахш Хайдари - Сказки попугая (Тота кахани)

«Сказки попугая» представляют выразительный образчик идеологических противоречий, характерных для индийской интеллигенции конца XVIII в. Попытаемся несколько разобраться в этих противоречиях и наметить отдельные мотивы идеологической настроенности авторов.

Как знамение начала новой эры, особенно заслуживает быть отмеченным предисловие Хайдари к «Тота Кахани», ибо оно, одно из первых по времени, отражает новую ориентацию индийской интеллигенции. Дифирамбы высоким покровителям — обычны в авторских предисловиях к литературным произведениям тех времен, но Хайдари уже не обращает взоров к утратившему былое могущество Великому Моголу; англичанам — Гилкристу и маркизу Уэлсли, представителям новой власти, возносит Хайдари хвалы в изысканном и пышном стиле; на смену мусульманским властителям идет — пока еще далекий — «шах Инглистана», и писатели, привыкшие перекочевывать от бедных, разорившихся дворов к богатым и процветающим, уже приготовились служить будущему повелителю.

Монархические идеи наиболее ярко выражены в 4-м рассказе. Мотив верности государю, «питающему подданных», звучит на протяжении всего рассказа, достигая наивысшей силы в длинной речи юноши, готового, не задумываясь, пожертвовать своей жизнью ради спасения бадшаха. В этом же рассказе мы встречаем интересное, с исторической точки зрения, свидетельство о том, что в то время даже в школах учителя воспитывали детей в верноподданническом духе.

Однако на ряду с пропагандой голого монархизма мы встречаем в «Сказках» и идеи так называемого «просвещенного абсолютизма»: хороший государь заботится о благе народа даже в ущерб собственному отдыху (вводный анекдот в рассказе 36-м); он не должен обижать бедняков (рассказ 8-й); он жертвует удовлетворением своей страсти, чтобы не совершить насилия над подчиненным (рассказ 28-й). Справедливый, заботливый государь и верные, преданные подданные — таков идеал; но действительность далека от него, и, прикрываясь миром животных, «Сказки попугая» показывают нам иную картину (рассказ 15-й): угнетенный народ устраивает революцию и низлагает своего главу, который, ища помощи извне, не колеблется погубить бывших подданных, «дабы вернуть свое благополучие»; но иностранная интервенция — обоюдоострое оружие, и низложенному властителю едва удается спастись самому. Образ обманутого и побежденного монарха (иногда фигурирующего в маске тигра) не раз встречается в «Сказках».

О бунте против слабого вождя говорится в рассказе 19-м, а в 34-м — солидарность угнетенных низших классов является залогом победы над могущественной тиранией.

Характерное противоречие: на ряду со многими примерами возможности успешной борьбы, некоторые рассказы (особенно 17-й и 18-й) иллюстрируют фаталистические взгляды на бесполезность всякой борьбы, ибо жизнь человека заранее предопределена судьбой.

Идеал и действительность противоречат друг другу и в тех случаях, когда «Сказки» изображают отношение слуг к господам. Попугай многократно говорит о нравственном долге раба, обязанного верно служить господину, и сам же советует Худжасте не верить рабам, ибо «челядь никогда не бывает преданной» (обрамление рассказа 29-го). Сказка о благородных и усердных слугах (рассказ 23-й) уживается со сказкой об измене слуги (рассказ 9-й).

Много внимания уделяют «Сказки попугая» роли высших сановников, ближайших сподвижников государя, который не напрасно старается окружить себя родственниками и друзьями (рассказ 19-й). Хороший министр подает благоразумные советы (рассказы 8-й и 16-й), он не жалеет сил и усердия, добывая жену для своего повелителя (рассказ 35-й); с другой стороны, мудрые министры, ради блага народа, решаются пойти наперекор интересам государя (рассказ 28-й). В сущности же монарх весь в руках царедворцев. По ходатайству одной придворной партии он награждает просителя, по доносу другой — убивает его (рассказ 13-й); отсутствие сплоченной группы сторонников при дворе может и самого повелителя привести к гибели (рассказ 19-й), а интриги советников — лишить его возлюбленной (рассказ 28-й).

Любопытный образ вельможи выведен в рассказе 8-м. На первый взгляд кажется, что здесь изображена исключительно высокая личность сановника, согласного по первой просьбе неизвестного бедняка отдать ему не только целое богатство, но даже и свою жизнь. При ближайшем рассмотрении, однако, сказка теряет свой пафос и оказывается тонкой, завуалированной сатирой: в качестве раэ-райана (государственного казначея) сановник, очевидно, мог довольно свободно распоряжаться казенным золотом, и щедрость его, таким образом, теряет свою ценность. Готовность пожертвовать жизнью также оказывается обманчивой, ибо раэ-райан, при помощи искусного приема, не только остается в живых, но приобретает еще больше почета и славы.

Резко выраженные аристократические тенденции — идея о «голубой крови» и врожденных способностях — выступают в ряде сказок: горшечник не может возглавлять войска (рассказ 29-й), шакал не смеет и думать о борьбе со слоном, только тиграм, аристократам среди животных, она под силу (рассказ 30-й); вышедший из низов царь, рано или поздно, будет свергнут (рассказ 19-й); каждый класс должен строго придерживаться своих границ и не смешиваться с другими классами (стихи в обрамлении к рассказу 19-му); женщина не должна выходить замуж за человека ниже ее стоящего на ступенях общественной лестницы (рассказ 8-й) и вступать в любовную связь с неровней: если происхождение будущего любовника кажется сомнительным — лучше испытать его беседой, ибо социальное положение человека можно определить по степени изящества его речи (рама рассказа 19-го).

Все эти мотивы характерны для страны и эпохи. Аристократические тенденции высших классов мусульманства нашли благодарную почву в Индии, разделенной социальными перегородками каст, строго соблюдающих иерархию высоко- и низкорожденных.

Кастовые предрассудки нашли отражение и в ряде других сказок: почтение к брахманам — в рассказе 25-м, запрет совместного вкушения пищи членами разных каст — в рассказе 21-м. Но и тут не обходится без противоречий: жена простого солдата пристыдила принца (рассказ 6-й); брахманы, члены высшей касты, попали в трагикомическое положение (рассказ 33-й). Интересно отметить, что «Сказки попугая» не выдвигают никаких идеалов для служителей культа и почти всегда выставляют их в невыгодном свете: в рассказе 25-м фигурирует брахман, обманом добывший жену; в рассказе 13-м — брахман, ослепленный жадностью; в рассказе 5-м — брахманы-ханжи, обманутые хитрыми ремесленниками. Религиозные аскеты изображаются нарушителями обета целомудрия: мусульманский монах пытается отнять женщину у своих спутников (рассказ 7-й); факир влюбляется в дочь раджи и добивается ее руки (рассказ 8-й); джоги имеет жену, с которой не спускает глаз (вводный анекдот в рассказе 6-м).