Махавкин Анатольевич - Пасынки страны.

- Сколько себя помню, была такой, - ответила она, в конце концов, - Сергей всегда винил моих родителей, он их, вообще, недолюбливает. Они его, правда, тоже. Мама, до сих пор, вспоминает Родиона - друга детства и говорит, что лучше бы я вышла за него.

- Так почему не вышла? Неземная любовь? Детей то у вас, вроде как, нет.

Внезапно на бледных щеках Марго появился яркий румянец, хорошо заметный даже в призрачном сиянии ночного светила. Потом женщина нервно обернулась и посмотрела на спящего супруга, словно опасалась его внезапного пробуждения. Куда там! Серёга принялся храпеть, да ещё и с таким энтузиазмом, будто ему снились исключительно перфораторы. Наконец тёмные глаза вопросительно уставились на меня.

- Но он твой друг и всё это тебе может не понравиться...Ты ему ничего не расскажешь?

- Валяй, - я махнул рукой, - думаю, никаких Америк ты мне не откроешь. Нет, серьёзно, я буду нем, как могила.

На физиономии Риты появилось сосредоточенное выражение, словно она пыталась подобрать подходящие слова.

- Родион, - начало далось ей крайне нелегко, - он был, такой же, как я - тихий, скромный и нежный. Иногда мы с ним часами просто сидели и молчали: слова были не нужны - мы хорошо общались и без них. А Сергей тогда был симпатичным бойким парнем, которому ничего не стоило убрать с дороги настолько никчемного соперника, - она помолчала и вдруг её лицо исказила судорога омерзения, - но, думаю, дело было совсем не в этом. Ты же знаешь теорию Альф и Омег?

Я кивнул, криво ухмыльнувшись: меня всегда раздражало навязчивое желание во всём строить чёткие теории и подгонять всех под одну гребёнку.

- Вот ты, например, типичный альфа, ну или около того, - она махнула рукой, - женщины это хорошо чувствуют. А Сергей, он ведь даже не бета, так - гамма, какая-то, которой очень хочется доминировать. А над кем это лучше всего делать? Думаешь, я не знаю, как меня называют за глаза? Овцой, курицей, а то и похуже. Лучшей кандидатуры и не найти. Вот и отбил, подходящее...А сегодня, когда меня ударило, честно говоря, решила: всё, конец. И тут вспомнилась вся моя жизнь и такая тоска взяла. Подумать: и сама - ничтожество и муж - пустое место. Детей - нет, потому как муж всё хотел пожить для себя. Умру и что от меня останется? Ничего.

Её голос становился всё звонче, пока я не сообразил, к чему всё пришло: Рита опустила лицо в ладони и плакала, подрагивая всем своим худеньким телом. Я подсел ближе и обнял женщину за плечи, ощущая короткие судороги рыданий. Вот хренотень! А я то думал - моя жизнь не задалась.

- Так разводись, - тихо сказал я и погладил по голове, - найди этого, своего Родиона, выходи замуж и нарожай ему детишек. Ещё не поздно, ты молодая баба...

- Поздно, - она тяжело вздохнула, - Родион, после моей свадьбы, спился и умер. Да и Сергей вряд ли отпустит меня.

- А сама? Никак?

Рита внезапно замерла, словно её посетило откровение, а потом подняла на меня задумчивые глаза. Лицо её блестело от слёз, но в нём проявилась некая внутренняя глубина, словно беспозвоночное вдруг обрело хребет.

- Может ты и прав, - сказала она и вдруг чмокнула меня в щёку. Абсолютно нечувственный поцелуй, но с примесью странной свежести и цветочных ароматов, - большое спасибо. Давай ещё поговорим, только не о личной жизни, меня и без того, от неё тошнит.

Поговорили про кино. Как ни странно, но эта запуганная мышка, больше всего на свете обожала фильмы ужасов. В частности, производства небезызвестной фирмы Трома. Тихо хихикая, Рита рассказывала, как по ночам, когда Сергей уже вовсю храпел в соседней комнате, она садилась почти вплотную к плазменной панели и включала нечто эдакое, с мясокровищей.

- Это у тебя, видимо, на почве работы, - предположил я, вспомнив что моя собеседница работает бухгалтером в строительной фирме, - после трудового дня неизменно возникает желание прикончить пару-тройку особенно любимых сослуживцев.

- И не только, - она махнула узкой ладошкой, - вокруг так много хороших, милых людей, обожающих делать пакости.

- Есть такое дело, но вообще-то, глядя на тебя, скорее представишь за просмотром чего-то романтического, с принцами на белых конях, ну или как вариант с нежными вампирчиками.

- Нежными? Мне больше нравятся вот такие, - она повернулась ко мне и подняв руки со скрюченными пальцами, открыла рот, полный ровных ослепительно белых зубов, - у-у-у! Страшно?

- Аж уписался. Ну, думаю, если как следует потренироваться, то парочку хомячков ты запросто напугаешь до икоты.

- Ах ты засранец! - она ткнула меня кулаком и вдруг посерьёзнела, -почему мы с тобой раньше никогда не разговаривали? Потому что я такая - никакая?

Интересно, она думает я ей правду скажу? Но, вообще-то, собеседник она действительно очень неплохой. Намного, кстати, лучше моего товарища. А если к ней притерпеться, то и на мордаху - ничего. Не Вера, естественно, но и не ужас-ужас.

- О чём с тобой говорить, - я отмахнулся, решив свести всё к шутке, - ты ведь наверняка даже не знаешь, как Спартак последний раз сыграл.

- А ты сам то знаешь? - она громко рассмеялась и тут же зажала рот, - ой! Сергей говорил, ты футболом не интересуешься. Вроде как - книгами.

- Угу, - меня несколько смущала затронутая тема, - причём, их тематика несколько связана с твоим любимым жанром, это - романтики: Шелли, Гофман, По, ну и ещё целая куча других.

- Ух ты! - она покачала головой, - а у меня вот, терпения никогда не хватало. Я вообще, читаю чуть ли не по слогам. Когда с Родионом встречались, он мне всё сам читал, у него так хорошо получалась, особенно - стихи.

За спиной послышалось хлопанье крыльев и я обернулся: птица, то ли удравшая от меня прошлый раз; то ли очень похожая на неё, опустилась на дерево, под которым дрыхли наши благоверные и уставилась на меня сияющими жёлтыми плошками.

- Эй ты, - сказал я и пернатое выдало, в ответ, целую тираду странных звуков, напоминающих человеческую речь. Похоже именно это я и слышал, когда шагал через дорогу.

- Не трогай его, - Рита дёрнула меня за рукав рубашки, - ты же видишь - ругается.

Мы посмеялись. Странное дело, давно я не чувствовал себя так хорошо и спокойно, как сидя на обочине дороги, ведущей хрен пойми куда, рядом с душевной дурнушкой, так заразительно хохочущей в звенящей ночи.

Разговаривая, мы и не заметили, как подкрался рассвет. Солнце неторопливо выбиралось из-за сверкающей полосы горизонта, рассыпая впереди августейшего тела шустрых разведчиков, взрывающих тёмные облака розовыми гранатами. Удивительно, но я видимо совершенно утратил способность ориентироваться. Или, как вариант, Солнце карабкалось с северо-запада. Впрочем, мы ночью такие круги выписывали - какая там ориентировка.

С наступлением утра стало совершенно ясно: деревья, вдоль дороги, определённо яблони, только дикие, но в самом что ни на есть майском цвету. Вот к чему приводят эксперименты со всякими ГМО, так скоро на вишнях кокосы объявятся.