Андре Шиффрин - Легко ли быть издателем. Как транснациональные концерны завладели книжным рынком и отучили нас читать

Подробнее об этом процессе будет рассказано ниже, в следующих главах. Покамест я лишь отмечу, что книгоиздательство превратилось в «большой бизнес». Медиа-индустрия — важнейший сектор современной американской экономики; по объему экспорта она уступает только нашей авиапромышленности. Если учесть, что в финансировании и совершенствовании американской авиации активно участвуют военные, то можно сказать, что медиа-продукция — наиболее популярный американский экспортный товар гражданского назначения. По данным Библиотеки Конгресса США, в стране все еще насчитывается около 50 тысяч издательств. Примерно пять процентов от их числа — 2600 фирм — достаточно велики, чтобы заслужить официальное признание профессиональной организации — Ассоциации американских издателей. В 1998 году в США было продано без малого 2, 5 миллиарда книг — намного больше, чем в любой другой западной стране. Доход от этого составил около 23 миллиардов долларов. Но количество само по себе еще не гарантирует широты ассортимента. Напротив — издается все больше книг, повторяющих одна другую. И хотя количество выходящих в США наименований книг (70 тысяч новых книг в год) на первый взгляд впечатляет, реальное количество наименований на душу населения меньше, чем во многих других странах. Столько же книг издается в Англии, по численности населения в пять раз уступающей Америке. Франция, где жителей примерно вчетверо меньше, чем в Соединенных Штатах, издает 20 тысяч наименований, а маленькая Финляндия — 13 тысяч, из которых 1800 — художественная литература.

Оглядываясь на прошлое Америки, нельзя не изумиться тому, насколько более «здоровым» был книгоиздательский мир. К примеру, в 40-е годы XX века номер еженедельника «Нью-Йорк таймс бук ревью» насчитывал в среднем шестьдесят четыре страницы — вдвое объемистее нынешней воскресной «тетрадки»! На этих страницах рецензировалась и рекламировалась продукция сотен издательств. Существовавшая в 40-х годах инфраструктура небольших издательств, независимых книжных магазинов и книжных клубов обеспечивала эффективный охват широчайшей аудитории. Итак, перемены последних десятилетий объясняются отнюдь не потребностью повысить производительность или увеличить эффективность. Просто собственники, а, следовательно, и предназначение издательств уже не те, что прежде.

В 50-х годах XIX века американский журнал «Харперз» гордо заявлял, что «литература отправилась на поиски миллионов людей, преодолевая живые из-городи, бродя по дорогам, проникая в сельские дома и на фабрики, в омнибусы и железные дороги; она стала самым космополитическим явлением века» [11]. Так называемые «популярные романы» (popular novels) типа произведений ныне забытой Мэри-Джейн Холмс, излюбленных женщинами из «среднего класса», расходились двухмиллионными тиражами и переиздавались заводами по 50 тысяч экземпляров — и это во времена, когда население нашей страны было в двадцать раз меньше нынешнего. Ценнейшая книга Джеймса Харта «Популярная книга: история литературного производства и торговли в Америке» пестрит цифрами, которые по сегодняшним меркам не могут не изумлять. Книги не только пользовались колоссальным спросом, но и оказывали огромное влияние. «Хижина дяди Тома» — чуть ли не самая знаменитая из книг, совершивших поистине революцию в умах, — в первые же месяцы после поступления в продажу разошлась стотысячным тиражом, за первый год — трехсоттысячным (что эквивалентно 6 миллионам экземпляров в наши дни), и восстановила общественное мнение против рабства. Калифорнийские золотоискатели платили по 25 центов — неплохие для тех времен деньги, — чтобы взять ее почитать на одну ночь. Бешеным спросом пользовались теоретические труды экономиста Генри Джорджа, который ратовал за введение «единого налога» на добавленную стоимость собственности: разошлось два миллиона экземпляров его знаменитого трактата «Прогресс и нищета» («Progress and Poverty»), а также три миллиона — других произведений. Эти книги не просто привлекали внимание широкой читательской аудитории, но вдохновляли целые общественные движения. Так вышло с знаменитым утопическим романом Эдварда Беллами «Будущий век» [12](в 1900 году в США и Англии было продано более миллиона экземпляров). По всей стране возникали дискуссионные группы и клубы, стремившиеся воплотить почерпнутые из книг идеи на практике.

Очень многие книги, которые были популярны у читателей на рубеже XIX–XX веков, ныне считаются литературной Классикой. Вот список авторов, чьи произведения чаше всего брали на дом в публичных библиотеках: сэр Вальтер Скотт, Чарлз Диккенс, Лев Толстой, Уильям М. Теккерей, Натаниэл Готорн, Джеймс Фенимор Купер, Эдвард Джордж Бульвер-Литтон и Джордж Элиот.

В 20-е годы, которые зачасаую ассоциируются с Бэббитом — этим символом единообразия, — в кругах интеллектуалов бушевали споры об опасности конформистского отношения к действительности вообще и понятия «бестселлер» в частности Синклер Льюис, удостоенный Пулитцеровской премии за роман «Эрроусмит», отказался ее принять, протестуя против самой идеи «лучшей» книги или писателя. Критические высказывания Льюиса нашли немало, сочувственных откликов в тогдашней прессе. Списки книг, отобранных редакционным советом «Бук-оф-зе-манс», в ранние годы существования клуба часто подвергались критике со стороны интеллектуалов (эта история подробно освещена в книге Дженис Редуэй «Чувство книги») [13].

В 20—30-е годы многие из наиболее читаемых книг отличались весьма критичным отношением к офици альной системе ценностей своей эпохи. В 1920 году было продано 400 тысяч экземпляров «Главной улицы» Синклера Льюиса и 200 тысяч — «Королевы Виктории» Литтона Стрэчи [14]. Огромной популярностью пользе валась серьезная литература и в Европе. «Будденброки» Томаса Манна только в Германии разошлись более чем миллионным тиражом. Столь же хорошо раскупался и роман Эриха Марии Ремарка «На Западном фронте без перемен» [15].

С началом Второй мировой войны читатели переключились на литературу, имеющую высокую политическую актуальность. Бестселлерами 1940 года стали «Майн кампф» Гитлера, а также серия книг «Глазами очевидца» Джона Гунтера [16]и «По ком звонит колокол» Хемингуэя (действие этого романа происходит, как известно, во время Гражданской войны в Испании). К 1946 году общий тираж «Колокола» составил миллион экземпляров. В 1941 году было продано 500 тысяч экземпляров «Берлинского дневника» Уильяма Ширера [17]и миллион — программного труда Уэнделла Уилки [18]«Единый мир». Американцы начали читать Уолтера Липпмана [19]и Самнера Уэллса [20], мемуары бывших послов, представлявших США в Японии (Джозеф Гру) и в России (Джозеф Дэвис; кстати, по его книге «Миссия в Москву» был снят печально знаменитый голливудский фильм). Миллионы книг приобретались гражданским населением, а еще 119 миллионов экземпляров специальных изданий в мягкой обложке было распространено бесплатно в частях действующей армии.