Автор неизвестен - Знаменитые собаки

Против собак контрабандистов таможенная стража употребляет, кроме пуль и кусков мяса, пропитанных ядом, еще особых собак, тоже из породы догов.

Ввиду ремесла контрабандиста, собака его должна отличаться особенными качествами. Прежде всего она должна быть на высоких ногах и с тонким туловищем. Это нужно для того, чтобы возможно было побольше навязывать на нее кружев или привешивать ящики с товарами к ремню, идущему вокруг туловища. Собака-контрабандист должна иметь хвост очень короткий: длинный хвост, торчащий кверху, мог бы выдать собаку в то время, когда она пробиралась бы между густой травы. Слух, обоняние, зрение и память местности должны быть превосходными. В еде она должна быть крайне воздержана, так как, пробираясь из страны в страну, контрабандистам приходится избирать окольные пути, проходить густыми лесами, через горы и прятаться в пещерах еще задолго до того времени, когда им придется переходить границу. В таком трудном пути контрабандистам часто приходится голодать, а с ними вместе должны терпеть голод и их верные собаки; но как бы ни томил голод собаку контрабандиста, она редко соблазнится лакомым куском мяса, услужливо положенным на тропинке каким-нибудь таможенным солдатом. Собака контрабандиста должна быть сильна, храбра и отважна на случай встречи с собаками, принадлежащими таможенной страже.

Вот какова должна быть собака-контрабандист, и она действительно таковой существует. На границах между Францией и Бельгией, между Францией и Испанией, между Францией и Швейцарией ежедневно проходит более 20 000 таких собак, переносящих контрабанду. Собак провожают их хозяева, контрабандисты, вооруженные посохами с железными наконечниками и хорошими ружьями.

Во Франции существуют целые деревни, жители которых занимаются воспитанием собак для контрабандистов.

Малин — так звали пуделя, принадлежавшего одному французу-контрабандисту. Сперва, будучи очень бедным человеком, контрабандист пробирался чрез границу из Бельгии во Францию пешком, сопровождаемый своей собакой; потом, разбогатев, он стал уже ездить в собственном дорогом экипаже, но собака его по-прежнему бежала за ним или впереди него. У контрабандиста был теперь свой хороший дом, семья его жила в довольстве и даже роскоши, не было и следа прежней бедности и нищеты. Таким богачом он сделался чрез каких-нибудь пять-шесть лет.

Тут явились завистники. Стали они доискиваться причины появления у него такого большого состояния. Один из его приятелей, тоже контрабандист, узнал прежде других, что друг его всем своим богатством обязан своей собаке, пуделю Малину. Скоро явился и тайный донос в таможне, что «большой и толстый белый пудель — самый ловкий и самый вредный контрабандист». Стали следить, но белого пуделя не видели. Появлялись и проходили чрез таможню черные и других цветов пуделя, но белого не было. Тогда снова был сделан донос, что пудель-контрабандист по-прежнему продолжает переносить под шкурой дорогие кружева, но что шерсть на этой шкуре бывает теперь различных цветов; что это проделка контрабандиста, который подкрашивает надетую на пуделя шкуру в разные цвета.

Таможенная стража стала внимательнее следить; образовалось что-то вроде травли не только на пуделей всех цветов, но и вообще на всех собак, появлявшихся у таможенной заставы.

Малин очень искусно пробирался то между ногами прохожих, то между колесами экипажей, то прокрадывался ко рву, наполненному водой, и переплывал его, — и таким образом, не будучи замечен, переходил границу.

Исполнив трудное поручение, Малин укрывался в назначенном ему месте и поджидал хозяина-контрабандиста. Хозяин являлся, перерезывал нитки, которыми была сшита по швам шкура, снятая с умершего пуделя и надетая на гладко остриженного живого Малина, снимал дорогие кружева, которые были намотаны на теле пуделя, и затем отправлялся со своим товаром в Париж и другие города Франции. Торговля дорогими кружевами и доставила контрабандисту огромное состояние.

Малин наконец был замечен и застрелен в ту минуту, когда он переплывал ров.

Узнав о смерти пуделя, хозяин его воскликнул: «Я бы отдал все мое состояние, чтобы возвратить жизнь этой собаке. Нет, это была не собака, а кадка с золотом!..»

Глядя на суровый и грозный вид бульдога, трудно и предположить, что он мог быть другом нашей семьи, а между тем это так. Он только страшен для чужих, а к своему хозяину бывает привязан и иногда настолько услужлив, что берется за исполнение даже несвойственных ему обязанностей, как, например, подавать туфли или носить зонтик. Особенная манера бульдога с трудом выпускать изо рта то, что он взял, делает в этом случае его услуги непригодными к делу. Защищать своего хозяина и оберегать дом — вот к чему особенно способен бульдог.

Близ Пуасси у графа де Буасье (в 1774 г.) был бульдог, страшный для незнакомых и послушный одному лишь своему хозяину.

Когда случалось кому-нибудь гостить в этом имении несколько дней, то часто очень опасно было проходить по двору вечером или ночью. Если перед тем, как спустить бульдога с цепи, де Буасье подзывал собаку и, указывая на гостя, говорил: «Плутон, этот господин — мой приятель, будь же вежлив к нему», то приезжему нечего было опасаться. Без этого же короткого предупреждения собака могла бы при встрече с гостем загрызть его.

Когда де Буасье уезжал куда-нибудь, то ставил друг против друга своего главного управляющего и собаку и приказывал таким образом: «Плутон, этот господин остается вместо меня на время моего отсутствия, так ты должен слушаться его». Собака после этого повиновалась управляющему точно так, как и графу. Но на другой день, по приезде хозяина, управляющий не имел уже власти над ней и напрасно стал бы приказывать ей или удерживать от нападения на кого-нибудь.

Английский такс по имени Квэль служил при лондонской пожарной команде. Будучи небольшого роста, он, однако же, отличался необыкновенной силой, ловкостью, подвижностью и отвагой. Принятые на себя обязанности Квэль исполнял с удивительной энергией и добросовестно. Едва только раздавался звонок к сбору команды, как Квэль первым уже являлся возле своей пожарной машины. После второго звонка он вскакивал на машину и мчался на пожар. Готовность помочь в беде была так сильна, что собачка иногда соскакивала со своего места и, перегоняя команду, громким лаем давала знать, что вот-вот вслед за ней летит и помощь. Прибыв к месту пожара, Квэль немедленно принимался за дело, вытаскивая горящие головни из огня и разбрасывая их по сторонам. Делал Квэль это с удивительной быстротой и неустрашимостью. Много раз он получал ушибы и опасные раны во время суматохи и разрушения, но это нисколько не охлаждало его рвения к службе. Изломав и искривив свои и без того кривые ноги, такс все-таки не просился в отставку, на покой. Благородный такс не мог не разделять опасные труды тех, которые любили его. Он не мог забыть и того внимания, которое оказывали ему служащие при пожарной команде во время его болезни. Вот почему каждый раз после своего выздоровления Квэль усиливал свое рвение, лез, что называется, из кожи, чтобы угодить своим товарищам. Казалось, что такс хотел доказать людям, что и собаки его породы могут быть признательными и благодарными. И вот однажды, усердствуя чрез меру, Квэль получил на пожаре опасные ожоги и слег в постель. Все служащие ухаживали за ним поочередно и надеялись, что такс еще может поправиться… Вдруг — новая тревога! Квэль, забыв свои раны, быстро вскакивает и торопится к машине, пробует взобраться на нее, но падает на землю и тут же умирает. Вот что значит умереть на службе!