Виктор Калашников - Боги древних славян

Рассердился старший брат, вырезал толстую палку, подкрался к ней и начал бить изо всех сил. — «Ай-ай, — закричала его Доля, проснувшись. — Ты чего дерешься?» — «А ты почему бездельничаешь, когда другие работают на своих хозяев?!» — «Я тут ни при чем, — ответила она. — Сам во всем виноват. Не тем делом занимаешься. О торговле ты никогда не думал?» В ответ старший брат невесело усмехнулся: — «Какая уж тут торговля, когда есть нечего! Тут начальный капитал нужен». А Доля ему и говорит: — «Возьми старый сарафан жены, продай его, а на вырученные деньги новый купи и его так же продай, а уж дальше я во всем тебе помогать стану. Это я пахать да сеять не умею, а что касается торговли, то тут мне равных нет!» Как сказала Доля, так и сделал старший брат. Говорят, вскоре он разбогател больше младшего брата.

В этой истории обе Доли, у младшего и у старшего брата, оказались добрыми, но ведь бывает и лихая Доля, которую называют Недолей, или Горем-Злосчастьем. От такой не грех и избавиться. Так и случилось в другой истории о двух братьях, где все было наоборот: старший благоденствовал, а младший горе мыкал. Вот старший построил себе новый дом и пригласил младшего на новоселье.

Сидит младший и с женой советуется: «Неудобно на новоселье без подарка идти, а подарить-то и нечего. Что делать?» Жена ему в шутку отвечает: — «А ты Нужду ему нашу отдай, раз больше у нас ничего нет». — «Нет, меня отдавать не надо, — вдруг раздался голос из-за печи. — Мне и у вас хорошо живется». — «Это кто еще там?» — вскинулся мужик. — «Да кто ж, как не Нужда ваша!» — «А почему мы тебя никогда не видели?» — «Так я невидимкой жила. Если уж хочешь, хозяин, подарок брату сделать, то отдай ему свои старые сапоги, что за печкой лежат». Мужик так и поступил, подарил брату старые сапоги. Тот их принял, да еще поблагодарил, помня о том, что «дареному коню в зубы не смотрят». Вечером, когда младший брат возвращался домой, то споткнулся и упал в яму — прямо на клад золотых монет! Вот как бывает, когда дома Нужду свою оставишь. После этого пришел он домой и спросил: — «Нужда, ты где?» — «Да здесь я, за печкой, где ж мне еще быть?» Прошел час. Снова мужик спрашивает: — «Нужда, ты все еще там?» А та молчит, только посапывает — заснула. Подкрался к ней младший брат, схватил, в тряпку завязал, выскочил из дома, да и бросил в полынью. Только после этого показал жене найденный им клад.

С тех пор он зажил, не зная больше Нужды.

В заключение скажем, что слово счастье имеет в виду часть высшего дара, большего или меньшего. А доля — не только судьба, которой наделяют, но и богиня, воплощенная идея Всевышнего.

Идея судьбы-слуги была известна еще в Древнем Египте, где каждый человек, когда подходил срок отправляться на Тот свет, прихватывал с собой куколку — ушебти (у богатых египтян их было несколько). На Том свете, как и на этом, нужно было работать — возделывать поля Иалу. Ежедневно боги-смотрители устраивали перекличку, а за душу умершего откликалась его ушебти. Она же и работала потом без устали за хозяина, пока тот отдыхал в тенечке.

Позже, в христианские времена, Доля и Недоля, Счастье и Злосчастье стали восприниматься как две силы, влияющие на человека: светлая — ангел, стоящий за правым плечом, и темная — черт, выглядывающий из-за левого плеча. Потому-то, когда случится что-то плохое, в этом видят проделки черта и трижды плюют на него через левое плечо.

Если Лада и Жива — вечно юные и прекрасные богини, то Мокошь — Мать. Она старше, опытнее и практичнее весенне-летних богинь. Ее время — сбор урожая, а главное, хранение и использование его. Чествовали богиню-хозяйку 14 октября.

Кто научит женщин, как правильно вести хозяйство, шить и прясть, готовить еду и подавать на стол, управляться с мужем и детьми? Все это знает только Мокошь. Она воплощение изначальной богини Матери Сырой Земли, да и в ее имени слышится мок рота, живительная влага, без которой немыслимо ни плодородие почвы, ни жизнь людей и животных. Она сумела прибрать к рукам многочисленных дев вод — русалок, а также воздушных духов — полудниц. Ей подвластны Солнце и ветер. Все слушаются Мать Мокошь. Всемогущие боги трепещут перед ней, ведь в руках у Мокоши, которую греки называли Мойрой, — священные нити судеб. Она прядет полотно из жизненных нитей — оборвется такая ниточка, и человек, а то и бог, умрет. Завяжет на нити узел — ждет человека суровое испытание. Впрочем, у богини есть и свои симпатии: она приходит на помощь к сильным духом, но непримирима к махнувшим на себя рукой, опустившимся людям, например горьким пьяницам, бьющим жену и детей. Ее суровый нрав запечатлелся в пословице: «Бог не Мокошь, чем-нибудь да потешит».

Словом, велика была ее власть.

И потому князь Владимир Святославич установил в Киеве пантеон, где была единственная женская скульптура — Мокоши. Ее свергли вместе с остальными идолами.

С тех пор Мокошь стала скромнее: превратилась в добрую помощницу женщин, к которым приходила тайком, чаще по ночам, а затем возвращалась в свой дом в непроходимых болотах, где в окружении русалок и болотниц продолжала прясть свою бесконечную пряжу. Имя ее встречается в хрониках борцов с язычеством (языческая вера была доступна простому народу) и продолжает упоминаться вплоть до XVI века.