Константин Иосифов - Чудо-компасы

«Странная вещь,— думали люди,— летом стон стоит в лесу от птичьего пения, а зимой птиц нет, и лес мертвый. Куда же деваются птицы зимой?»

Но удивление не переходило в исследование. Люди в средние века не очень-то часто исследовали, тем более что ответов всегда было сколько угодно — выбирай самый невероятный. Люди тогда предпочитали причудливые ответы. А причудливых ответов, само собой разумеется, всегда больше, чем правильных.

— Ласточки опускаются на дно колодцев и там зимуют,— говорили одни.

— Что вы! — восклицали другие. — Это гуси и утки и прочие водоплавающие птицы зимуют на дне колодцев, а ласточка — птица воздушная, она утонет в колодце. Если хотите знать, куда деваются ласточки зимой, то скажу вам по секрету — они зимой превращаются в ворон. Да, да, в ворон. Вроде той, что сидит на ветке!

— С вашей теорией, уважаемый коллега, можно было бы согласиться, если бы не одно обстоятельство. Допустим, ласточки превращаются на зиму в ворон — такие трансформации в природе вполне возможны. Но как вы тогда объясните тот странный факт, что ворона, на которую вы направили сейчас свой указательный перст, существует и летом? Неужели вы допускаете хотя бы на минуту мысль, что некоторые ласточки предпочитают оставаться в неприглядном вороньем обличье все лето?

— Ласточки — да будет вам известно — улетают зимой на Луну. А если не верите, то посмотрите осенней ночью в подзорную трубу на лунный диск.

Люди смотрели в подзорные трубы на лунный диск, видели на нем силуэты разных летящих птиц и были уверены, что птицы на зиму улетают на Луну. Объяснение было достаточно причудливым, чтобы быть приемлемым.

Однажды весной случилось: вернулся аист с обломком стрелы в боку. Это показалось странным: и где это глупый аист подцепил стрелу? Мы уже давно отказались от стрел и перешли на ружья, а у него в боку торчит стрела. И стрела особенная — в наших краях таких отродясь не бывало. Странные стрелы у этих лунных жителей!

Но тут подвернулся морячок, который изъездил весь свет и побывал даже в Африке. Он осмотрел стрелу и заявил:

— Ха! Знакомая стрела. Сколько раз людоеды осыпали меня такими стрелами, когда я был в Африке. И вообще в Африке полным-полно аистов вроде этого.

Людям очень не хотелось расставаться с лунной теорией перелетов птиц, но к этому времени накопились кое-какие сведения о Луне, о воздухе, о птицах, и люди стали подумывать: а ведь, пожалуй, на птичьих крыльях не добраться до Луны. Но может, действительно аисты летают в Африку? И вообще неплохо было бы метить их чем-нибудь не таким смертоносным, как стрелы.

И люди нашли такой способ. Его подсказала обыкновенная ласточка. Знаменитый естествоиспытатель Карл Линней считал, что большинство птиц улетают в жаркие страны на зиму. Однако для ласточек он почему-то делал исключение, полагая, что они, скорее всего, зимуют в камышах, в воде.

Чтобы доказать это, он привязал к ножкам ласточек красные шелковинки. Расчет был прост: тина прилипнет к шелковинкам, и это послужит свидетельством того, что ласточки зимуют в камышах.

Тина не прилипла. Но зато Линней понял, как можно метить птиц — привязывая шелковинки к ножкам.

Ну, а через некоторое время орнитологи — ученые-специалисты по птицам — стали надевать на лапки птиц металлические кольца.

А птице все равно — с кольцом она или без кольца. Кожа на ножках птиц покрыта прочными щитками, и если кольцо не слишком затянуто и не слишком свободно ходит по лапке, то и с кольцом жить можно. Кольцо не нарушает жизненный уклад птицы, а это очень важно при исследовании.

Летает окольцованная птица, пока какой-нибудь охотник не подстрелит ее и, обнаружив кольцо на лапке, не пошлет его по адресу, указанному на кольце, сообщив, где, когда подстрелил он птицу.

Ученые же найдут по номеру запись в журнале наблюдений и узнают птицу.

Так изучаются птичьи маршруты.

Много неожиданного сообщили кольца орнитологам.

Из Таймыра вдоль сибирских берегов, а потом европейских плывут — не летят, а плывут! — птицы гагарки. Им бы пробраться до наступления холодов в балтийские воды. Разве есть на свете лучшее место для зимовки, чем Балтика?

Из Балтики в Африку и Индию направляется превеликое множество других птиц. Им подавай африканскую жару!

Кольцевание же показало, что птицы крачки, которые живут у Северного полюса, и крачки, которые живут у Южного полюса,— это одни и те же птицы. Уточнили их пути-дороги.

Живет крачка у Чукотского полуострова, и, чтобы добраться до Южного полюса, ей надо было бы лететь прямо на юг, а она вначале летит вдоль сибирских берегов на запад и только там поворачивает на юг. Это пусть самолеты летят по прямой. Им, крачкам, экономить горючее не приходится — в океане сколько угодно пищи. Не пропадет крачка, если проведет в пути лишние недели.

И спешить ей тоже вроде некуда — ей бы не прилететь на место слишком рано, когда в Антарктике еще не наступило лето.

И летит чукотская крачка от берегов Берингова моря на запад, к Гренландскому морю, и потом на юг, к Западной Африке.

Гренландские же крачки вначале пробираются к берегам Европы и там поворачивают на юг.

Под Ленинградом можно увидеть серых ворон и летом и зимой. Люди думали: ленинградская серая ворона — птица оседлая.

Кольцевание показало: нет!

Зимой вороны, что живут под Ленинградом, направляются к южному побережью Балтийского моря и селятся на его берегах, а порой добираются до берегов Франции. А на их место в район Ленинграда прилетают вороны с севера.

И если осенью ты увидишь снегиря, то не говори ему: «Здравствуй, друг! По-моему, мы с тобой встречались летом!» Нет, этот снегирь прибыл с севера, а твой знакомый уже где-то южнее.

Благодаря кольцеванию люди узнали, что многие птицы — скажем, соколы — сохраняют супружескую верность всю жизнь, и сокол возвращается весной с той же самой соколихой, с какой улетел осенью, если, конечно, с ними ничего плохого не приключилось в дальних странах.

А вот ласточки, оказалось, народ легкомысленный — каждый год новая подруга жизни.

Очень удивили людей пингвины.

Ученые наловили пингвинов, пометили их и переправили на самолетах за тысячи километров от дома. А там пустили: куда вы зашагаете, пингвины?

Пингвины прекрасные пловцы, но летать, увы, давно разучились. Ходить же по-настоящему еще не научились. Да и не так-то просто ходить на перепончатых лапах, приспособленных больше для плавания, чем для ходьбы.

Высадившись из самолетов, пингвины посмотрели туда, посмотрели сюда и затопали, смешно ковыляя, прямо к себе на родину.