Дик Кинг-Смит - Поросенок Бейб

— Что это за шум? — сказала миссис Хоггет, высунув добродушное, круглое, румяное лицо в кухонное окошко. — Слушай, вот опять, слышишь, шум, гам, можно подумать, кого-то режут, о господи, что же это такое, послушай!

Фермер Хоггет прислушался. Снизу, из обычно тихой долины, доносилась мешанина звуков: умпа-умпа духового оркестра, крики детей, стук и грохот кегельбана и время от времени очень высокий, очень громкий, очень негодующий визг, длящийся секунд десять.

Фермер Хоггет вынул старые, с блюдце величиной, карманные часы и посмотрел на них.

— Открытие ярмарки в два, — сказал он. — Это ярмарка началась.

— Мне это известно, — сказала миссис Хоггет, — потому что я опаздываю со всеми этими пирогами, джемами, соленьями и вареньями, которым пора быть уже на прилавке, и хотела бы я знать, доставишь ли ты их туда наконец, но прежде ответь: что это за шум?

Опять раздался визг.

— Этот шум?

Миссис Хоггет несколько раз энергично кивнула головой. Она всегда все делала на полную катушку, говорила ли, просто ли головой кивала. Фермер Хоггет, напротив, никогда не тратил попусту свою энергию и слова.

— Поросенок, — сказал он.

Миссис Хоггет закивала еще чаще:

— Я так и подумала, что это поросенок, так и подумала, да ведь никто в округе не держит поросят, на мили вокруг только овцы, откуда, думаю, тут поросенку взяться, можно подумать, они режут беднягу, разузнай, взгляни, когда повезешь все это вниз, уж давно пора тебе, иди же помоги, это можно положить в багажник, хорошо, что нет дождя, как бы не помять, вытирай подошвы, когда входишь в дом.

— Ладно, — сказал фермер Хоггет.

Он съехал вниз и доставил свой груз к прилавку. Покончив с этим, он пересек лужайку, миновал играющих в кольца и в другие игры, оркестр, кегельбан и в дальнем углу, у стены церковного двора, увидел небольшой загон, из которого и раздавался визг.

Около загончика сидел викарий, в руках у него была записная книжка, на столе перед ним стояла картонная коробка. На изгороди висел листок бумаги, где было написано: «Угадай мой вес. Десять пенсов за попытку». В загончике был маленький поросенок.

Фермер Хоггет видел, как какой-то мужчина перегнулся через загородку, вытащил поросенка из загончика и, держа его в обеих руках, сосредоточенно, наморщив лоб и сжав губы, прикидывал вес. А поросенок брыкался как ошалелый и орал благим матом. Как только его поставили на землю, он мгновенно затих. Его глаза, такие смышленые, встретились со взглядом фермера. Оба почувствовали расположение друг к другу.

Один увидел высокого худощавого человека с загорелым лицом и на очень длинных ногах, другой увидел маленькое, толстенькое бело-розовое существо с очень короткими ножками.

— А, прошу, мистер Хоггет! Попытайтесь! — сказал викарий. — Как знать, может быть, он будет вашим, всего за десять пенсов. Если вы правильно определите его вес, то к концу дня сможете забрать его домой!

— Свиней не держу, — сказал фермер Хоггет. Он протянул свою длинную руку и почесал поросенку спинку. Осторожно он поднял его на уровень своего лица. Поросенок оставался совершенно спокоен и молчал.

— Странно, — сказал викарий. — До этого каждый раз, как кто-нибудь его подымал, он визжал как очумелый. Кажется, вы ему нравитесь. Вы должны попытаться угадать его вес.

Осторожно фермер Хоггет поставил поросенка обратно в загон. Не спеша он достал из своего кармана десятипенсовик и опустил его в картонную коробку. Медленно провел пальцем сверху вниз по колонке цифр, которые уже были в записной книжке викария.

— Полный разнобой, — сказал викарий. — От двадцати до сорока фунтов пока. — Он написал «Мистер Хоггет» и ждал, держа карандаш наготове.

И опять медленно, бережно фермер поднял поросенка.

— Тридцать один фунт, — сказал фермер Хоггет. Он поставил поросенка опять на землю и добавил: — С четвертью.

— Тридцать один фунт с четвертью. Благодарю вас, мистер Хоггет. Мы будем взвешивать этого малого примерно до половины пятого.

— К тому времени я уйду.

— Ничего, мы всегда можем вам позвонить. Если вам повезет и вы его выиграете.

— Никогда ничего не выигрывал.

Когда он пошел по лужайке обратно, снова раздался поросячий визг. Видно, опять кто-то угадывал вес.

— Ты никогда ничего не выигрывал, — говорила миссис Хоггет за чаем, когда муж, весьма немногословно, объяснил ей суть дела. — Хотя я частенько подумывала, что неплохо бы завести поросенка, мы могли бы скармливать ему объедки, он бы набрал вес как раз к Рождеству, представь-ка, пара хороших окорочков, грудинка, свиные отбивные, почки, ливер, требуха, ножки, кровь соберешь для черного пудинга, телефон.

Фермер Хоггет поднял трубку.

— О, — сказал он.

На фермерском дворе Флай, черно-белая колли, приступила к воспитанию своих четырех щенят. Они уже несколько дней проявляли инстинктивный интерес ко всему, что двигалось. Например, гонялись за проползающими мимо жуками, как будто пасли, заставляли их ползти вправо-влево. Теперь, как считала Флай, они были уже готовы и для кого-нибудь покрупнее.

Она дала им задание потренироваться на утках мистера Хоггета.

Щенки уже начали двигаться как собаки-овцепасы, больше красться, чем ходить, пригнув головы, насторожив уши, уставившись на птиц, которые сердито крякали, когда щенята гоняли их по двору.

— Молодцы, ребятки, — похвалила Флай. — Теперь оставьте их в покое. Хозяин приехал.

Утки, ропща и негодуя, направились к пруду, а собачье семейство следило, как фермер вышел из «лендровера», как он вытащил что-то из корзины и понес в хлев.

— Что это такое, мамочка? — спросил один из щенят.

— Это поросенок.

— А что хозяин будет с ним делать?

— Съест, — сказала Флай, — когда поросенок станет достаточно большим.

— А нас хозяин не съест, — спросил обеспокоенно другой, — когда мы будем достаточно большими?

— Господь с тобой, — сказала мать. — Люди едят только глупых животных. Таких как овцы, коровы, утки, куры. А умных, таких как собаки, они не едят.

— Значит, свиньи глупые? — спросили щенки.

Флай колебалась. С одной стороны, рожденная и выросшая в местности, где разводили овец, она, по сути, никогда лично не была знакома со свиньями. С другой стороны, как большинство матерей, она не хотела предстать несведущей перед детьми.