Александр Тамоников - Конец крымской орды [litres]

– А вот теперь пора. Дым и кукушка!

Из оврага поднялся белый столб.

Сбросили маскировку пушкари Осипца и Боброва, ударили все десять пушек. Вместе с ними выстрелили пищальники, пустили стрелы лучники.

– Засада! – раздались крики над рекой и лугом.

Началась паника. Сотня Гладина очень неплохо била ордынцев, но больший урон им нанесли пушки. В куски разлетелись плоты и телеги.

Сколько ни орал с берега Кадим-мурза, его никто не слышал.

Три сотни, оставшиеся на лугу, растерянно и обреченно смотрели на происходящее.

Второй отряд, вышедший почти к середине реки, стал разворачиваться. В это время из-за излучины появились струги. Их пушки ударили по этим басурманам. Стреляли и пищальники.

Раненые ордынцы хватались за уцелевших, тащили их на дно. Река в месте переправы побагровела. Выстрелив с одного борта, струги быстро развернулись, дали два залпа с другого, после чего невредимые скрылись за излучинами. До правого спасительного берега добрались единицы. Обезумевшие крымчаки бросились по сторонам.

Три раза прокричала кукушка. Залпом ударили пищали из Марьино и Ропши. Тут же крик раздался пять раз. Стрельба от деревни прекратилась.

На Марьино ринулись две сотни крымчаков. На них вышли дружинники и казаки. Сошлись в сече. Ордынцы, истощенные переходом, не смогли воспользоваться своим численным перевесом. Окрыленные общей победой, опытные воины дружины вместе с отчаянными казаками рубили врага.

Мурза растерянно вертелся на лугу, наконец решился и кинулся прочь.

– В лес! Уходим! Здесь русские перебьют всех.

Но сотник упирался, настаивал на том, что надо вступить в сечу.

Мурза вышел из себя, взмахнул клинком, хотел срубить ему голову.

Но его опередили ногаи. Пролетела стрела, и мурза, пораженный в сердце, рухнул возле сотника.

Ордынцы потеряли время. Сотня, ведомая Парфеновым, выскочила из леса. Удар ее был столь неожиданным, что басурманы не смогли встать в оборону. Не успело солнце скрыться за горизонт, как все было кончено. В плен сдались до полусотни крымчаков и ногаев. Турки и черкесы были перебиты. Понесли потери и русские воины, полегли около трех десятков.

К Бордаку подошел Парфенов и сказал:

– Побили мы басурман, Михайло! А дальше что?

– Ночь проведем тут. Своих похороним, да и татар тоже, приготовим ужин, выставим охрану – и на отдых. А утром, Василь, пойдем на Москву, где теперь большой праздник.

– Да будет так. Неужели мы побили-таки Девлет-Гирея?

– Побили, Василь.

– Теперь Русь никто не возьмет.

– Покуда жив будет царь Иван Васильевич, который крепко держит государство, любой внешний враг нам не страшен. После Молодей мало кто решится на войну с нами. А вот внутренние изменники, самозванцы, продажные бояре – они, Василь, теперь главный враг государства. Дай Господь многие лета царю нашему.

Воеводы перекрестились.

Наутро отряд пошел на Москву, где народ веселился и ликовал.

Алена же встретила Михайло и только выдохнула:

– Вернулся, родной, живой!

– Живой, Аленушка. Теперь мы долго жить будем.

К ногам воеводы прижался Петруша и проговорил:

– А мамка сказала, что у меня скоро будет брат или сестренка.

Бордак взглянул на жену.

Она улыбнулась.

– Понесла я, Михайло. Ошибся царский лекарь Елисей Бомелий.

– Ну и слава Богу. На этот раз все сложится хорошо. Да и вообще все будет замечательно.

Посрамленный хан вернулся на полуостров с примерно восемью тысячами воинов. Побитой собакой он заехал в Бахчисарай. Девлет-Гирей и его ближние вельможи хорошо запомнили кровавый урок. После поражения при Молодях крымчаки закрылись на полуострове более чем на два десятилетия. Битва при Молодях, победа в ней спасла Русь от уничтожения, вселила ужас в правителей Речи Посполитой, Ватикана, Великой Порты, многих западных стран.

В Диком поле стали подниматься новые русские поселки, города, крепости. Россия расширилась и на юг. Царь Иван Грозный сумел отстоять государство. Вот только деяния его были подвергнуты забвению. Другим властителям очень не хотелось, дабы правда о правлении первого русского царя хранилась в памяти народа, и придворные историки стали всячески искажать эту правду.

Куликовская битва стала только шагом к будущему свержению монголо-татарского ига. В сражении при Бородино русские войска не одержали победы, отступили, оставили Москву. А вот при Молодях было спасено все наше государство. Но в память о Куликовской битве установлен памятник-колонна. На этом поле постоянно проводятся праздничные мероприятия. На месте сражения при Бородино работает музей-заповедник, в самой Москве открыта панорама сражения. В память же о битве при Молодях установлен только закладной камень в 2002 году.

Избирательности памяти правителей нет лучшего примера.