Лев Пучков - Операция «Моджахед»

Из второй машины вышла женщина. Была она одета примерно так же, как и большинство наших богомолок, толпы которых стекаются в церковь Успения, поклониться иконе Иверской Божией Матери.

Женщина взяла кувшин, оттащила коврик ещё дальше и присела. Мужчины деликатно отвернулись в сторону...

Меня как будто кипятком обдало. Сумка на капоте, женщина, наряженная православной паломницей, последняя молитва... Ну не дебил ли? Это что, атрофия оперативного мышления? Следовало догадаться ещё в тот момент, когда Алихан что-то там брякнул насчёт «привезём, выйдем — пусть и одевает...»!

— Шахидка, — прошептал я. — К церкви. Отпускать нельзя. Даже на трассу выпускать нельзя — потом уже поздно будет.

— Угу, — нахмурился Петрушин, доставая рацию. — «Первый» — «Третьему».

— На приёме «Первый».

— Нештатная ситуация. Смертница с поясом. Пояс пока на капоте, пока безопасен. Молится.

Рации молчали. Иванов лихорадочно соображал. Полковник жуть как не любит рожать продуктивные идеи в режиме жёсткого цейтнота. Как показывает практика, такие идеи, пусть даже и очень привлекательные на первый взгляд, впоследствии оказываются чреваты кучей мелких отклонений и явных дефектов.

— Думаю, это нулевой вариант, — поторопил полковника Петрушин. — Сейчас закончит омовение, будет молиться. У нас несколько минут, чтобы принять решение.

— Ладно, пусть будет так, — согласился полковник. — Но мне нужен источник. Кровь из носу! Попробуйте сберечь хоть одного. Желательно старшего.

— Ничего не обещаю, — Петрушин не стал обнадёживать шефа. — Далеко, ветки мешают. И много их. Но мы попробуем.

— Я верю в вас, — в шёпоте полковника звучала надежда. — Вы — лучшие. Ничего не надо?

— Медиков, может, подтянуть... — а вот в голосе Петрушина звучало сомнение. Какие, в задницу, медики, если кто-то успеет привести в действие пояс? — Чекистов предупредите на всякий случай. И пара «санитарок» пусть сюда едут. Всё, до связи...

Женщина за машинами молилась. Всю её видно не было, только руки простёртые перед собой, да склонённую голову в платке. Глубокий поклон, руки обхватили колени... голова пропала. Вот она распростёрлась ниц — молитва недолгая, скоро закончится... А сумка пока что мирно лежит на капоте...

— Как толстого видишь? — прошептал Петрушин.

— Нормально, — Вася чуть сместился влево и поудобнее приложился к прицелу.

— Левое плечо. Я — правое. Серый, брось камеру. Правое плечо Алихана. Я подключусь. Потом — перенос на водилу Алихана. На снос. Вася — сразу перенос на водилу толстого. На снос. Я бабой займусь. Понятно?

— Понятно, — мы с Васей синхронно кивнули.

— Толстый — нужен, — подчеркнул Петрушин. — А то полковник нас на куски порвёт. Алихан и баба — так, если получится...

Женщина показалась в секторе — выпрямилась и села на левое колено.

— Понеслась, — буркнул Петрушин.

Наши «ВАЛы» вразнобой плюнули свинцом. Коренастый мужик сильно дёрнул плечами и попятился назад. Мой «объект» — Алихан, тоже дёрнул плечиком, его отбросило на машину. А Васин «объект», водила коренастого, сразу не умер: рухнул в траву, и, привалившись к борту машины, судорожным движением достал что-то из кармана...

— Твою мать... — всхлипнул сумевший что-то рассмотреть Вася. — Вспышка с фронта!

Мы мгновенно ткнулись носами в землю и водрузили руки на голову. Въелось в кровь — так учили.

Бу-бух-ххх!!!

Рвануло так, словно авиабомба сдетонировала. Мне больно тюкнуло в левое предплечье, в рукаве стало горячо. Спустя секунду на голову посыпались срезанные осколками ветки.

— Что там? Что?! — захрипели рации страдающим от неизвестности Ивановым. — Да подайте голос кто-нибудь!

— По-по-по... — пробормотал Петрушин, вскакивая и бросаясь к месту встречи.

— Был взрыв, мы все живы, — на бегу сообщил я в рацию. — Подтягивайтесь сюда...

Сосредоточившись на коренастом, мы упустили его водилу. Вася не попал в голову, и на последнем издыхании этот мерзавец привёл в действие пояс, видимо, пульт был у него. Впрочем, сейчас это уже было неважно, кто неправильно стрельнул и на ком неверно сосредоточился...

Все четверо были мертвы — от троих вообще мало что осталось. Бензобаки, видимо, рванули одновременно — сейчас остовы машин горели жирным пламенем.

Женщина не умерла, но даже дилетанту было ясно — это ненадолго. А мы не дилетанты. Мы знаем, что с такими ранами люди живут пару десятков минут — при условии, если сразу и обильно вкатить обезболивающее.

Я достал из нарукавного кармана сразу два шприц-тюбика с промедолом и склонился над окровавленным телом, бьющимся в конвульсиях. Женщина пристально смотрела на меня, шевеля губами, зрачки её глаз были сильно расширены [1] Личное наблюдение. Не обязательно, что она была под воздействием наркотиков. Перед смертью зрачки человека, как правило, расширяются. Почему так — понятия не имею. Надо посмотреть, наверняка есть научное объяснение... . Петрушин, направивший было ствол в голову женщины, дико вытаращился и пожал плечами. В глазах своею боевого брата я прочёл безразмерное удивление.

— Источник, — пояснил я, вкалывая промедол в плечо женщины.

— Ты сдурел. Серый?

— Больше никого не осталось, — я вколол второй шприц-тюбик. — Минут двадцать будет жить.

— Ну ты садюга, Серый, — Петрушин покачал головой и убрал ствол. — Я посмотрю, что она тебе скажет...

Я не садюга. Я офицер-аналитик ГРУ. У меня работа такая. Все «источники» мертвы, остался один и ненадолго. Вернее — одна. Умирающая женщина в пограничном состоянии. Все сдерживающие факторы на нуле, осознание неотвратимости смерти может повлечь нередко встречающийся парадокс «последнего покаяния». Особенно, если удалить из поля зрения все враждебные объекты и поместить рядом какое-то подобие родственной души. У нас такое подобие имеется...

Минут через пять подтянулись наши. Я наскоро объяснил ситуацию. Костя тут же стал составлять вопросник. Лиза сбросила камуфляжную куртку, оставшись в футболке, накинула на плечи то самое покрывало, на котором молилась шахидка, и на миг стала штатской дамой. Была наша штатская дама бледна как смерть, старалась не смотреть на развороченные трупы и вообще трепетала ноздрями. Я предложил ей нюхнуть нашатырю, но она дёрнула плечиком — справлюсь, мол, и не такое видывала. А то, что покрывало в пятнах крови, даже не заметила...

Ещё через пару минут вопросник был готов. Костя — мастер, в пиковой ситуации мозги у него соображают на порядок быстрее. Лиза включила диктофон, взяла вопросник и присела рядом с умирающей. Мы отошли подальше и тоже присели, чтобы нас не было видно.

— Виноваты, — покаянно склонил голову Петрушин. — Хотели как лучше. А получилось...