Александр Шувалов - Контролер

Сергей Волков вылез из джипа и вразвалку подошел к нашей живописной группе.

— Хорош! — оглядел меня со всех сторон, поправил задранную на затылок куртку — Определенно, хорош.

Меня взяли под руки и поволокли к машине, я не сопротивлялся и даже поджал ноги.

— Игорь Александрович! — некто в штатском, выйдя из-за джипа, остановился в паре шагов от нас — Одну минуту. — Строгое черное пальто, шапка-ушанка, портфель. Остроносое личико с несмываемой печатью принадлежности к сферам. Кого же это он так мне напомнил? Точно, того самого орла, который брезгливо увольнял меня из родной конторы. Да что там напомнил, прямо брат-близнец какой-то, только самую малость помоложе.

— Да.

— Вам придется проехать со мной.

— Опять на нары?

— Ну, что вы, — он тонко улыбнулся: — Просто вас хотят видеть, — и весомо добавил: — Срочно.

— И кто же это так без меня соскучился? — лениво поинтересовался я, хотя и так все было ясно.

— Вам все объяснят, — любезно ответил он. — Пройдемте к машине — И, точно, за волковским джипом скромненько притулилась скромная черная волжанка с частными номерами. Конспирация, мать ее ети.

— Видите ли, дружище, — я приобнял за плечи Деда с Сироткой. — Сейчас я немного занят, давайте встретимся на неделе.

— Вы не понимаете — не замечали, что эта фраза в устах чиновников звучит как «м…ак ты…б твою мать» — Михаил Ильич распорядился…

Как я посмотрю, подрос Мишенька Дворецков, заматерел, порученцев завел. Только, при чем тут я?

— Передайте полковнику…

— Генерал-майору. Игорь Александрович, прошу вас, проявите сознательность и не заставляйте меня…

— Применить силу, — догадался Берташевич и заныл жалобно: — Умоляю, только не это!

— Передайте генералу, что я заеду к вам завтра в любое удобное ДЛЯ МЕНЯ время.

— Все понял? — приобнял заскучавшего порученца за плечико Шадурский. — У человека по плану банкет с друзьями, — слегка придавил его рукой и ласково продолжил: — Так и передай шефу, Коваленко все понял и обязательно к нему заглянет. На неделе.

Мы уселись в машину и принялись ждать Киру. С ним все было не так просто. Последний из работающих с ним следователей, то ли по причине спонтанно возникшей личной неприязни, то ли из соображений элементарного сволочизма, распорядился перевести его в камеру к двум гражданам Сьерра-Леоне. Посланцев черного континента накануне повязали на таможне в аэропорту, как следует досмотрели и обнаружили зашитые в ширинки брюк алмазы. Оба тут же заявили, что камушки видят впервые в жизни, а брючата прикупили на вещевом рынке накануне вылета. Непонятно почему, но им не поверили и завели дело.

Кирилла они встретили как родного, щедро угостили чаем с его же конфетами, поболтали, пошутили. А ночью вдруг попытались совершить с ним нечто, на языке протокола называемое «насильственными действиями сексуального характера в извращенной форме». Крикунов в положение изголодавшихся гостей отчизны войти отказался, завязалась оживленная дискуссия. В результате оба сексуально озабоченных оказались в местной больничке с нешуточными травмами первичных и вторичных половых признаков и серьезной перспективой полнейшей неспособности в будущем принимать участие в действиях сексуального характера, будь то насильственные, по обоюдному согласию или за деньги. А Кире следак принялся шить мелкими стежками дельце.

Вот, наконец, и он. Разодетый как жених, немного бледный и счастливый. Остановился, повернулся было в сторону СИЗО, но одернул себя. Не стоит оборачиваться в сторону узилища при выходе из него, а то опять туда же и вернешься.

Машина остановилась на светофоре.

— Как тебе на воле? — поинтересовался я у глазеющего в окно бывшего узника.

— Замечательно, — ответит тот. — Свежий воздух, вывески, люди ходят.

— Аналогично, коллега, а где твои?

— Ждут дома, так что я недолго, ладно?

— Это уж как получится, — вступил в разговор Берта, — и в порыве чувств огрел Киру по спине.

— Как поживает мадмуазель Пирожкова? — светски поинтересовался я.

— А я почем знаю? — удивился тот.

— Помнится, кто-то собирался забрать девушку с собой…

— Черт, я и забыл, что она Пирожкова. Докладываю, с Наденькой все в порядке, живет у меня. Утверждает, что наконец-то встретила мужчину своей мечты.

— И кто этот мужчина? — полюбопытствовал Сироткин.

— Идиот! — взревел Берта. — Конечно же, я, — и повернулся к присутствующим профилем, чтобы оценили.

— Слышишь меня? — человек в припаркованной у подъезда дома невнятного цвета «семерке», поднес ко рту миниатюрную рацию.

— Слышу нормально, — донеслось в ответ, — что нового?

— Пока ничего, ждем.

— А он точно придет?

— Придет, куда он денется. Ты там поаккуратнее, на стены не ссы и бычки не разбрасывай, понял?

— Да, понял я, понял — невысокий квадратный крепыш загасил о стенку сигарету и спрятал бычок в пакет. Поднял воротник куртки и присел на подоконник на лестничной клетке между пятым и шестым этажом.

— За освобождение! — поднял рюмку Берташевич.

— За победу, — добавил Волков.

— За нашу победу, — уточнил бородатый блондин Квадратов, грубиян и бывший сослуживец Котова.

— Горько! — заорал Саня, — такой, вот, получился первый тост.

Нас с Кирой гуляли в знакомом до боли заведении, ресторанчике на Соколе, любимом месте отдыха и банкетов Волкова и его компании. Мне уже доводилось бывать здесь, и не раз. По-моему, это заведение принадлежало кому-то из наших бывших, по крайней мере, кормили здесь здорово, обслуживали как родных, деньги за все это требовали весьма умеренные. Как всегда, наша компания оккупировала отдельный кабинет, и веселье началось.

— Не лопни, — подтолкнул меня коленом Кира и разом проглотил целую отбивную. Мы с ним сидели во главе длинного прямоугольного стола, радостные и смущенные, прямо, как жених с невестой на свадебном пиру. После скромного тюремного рациона, обилие закусок на нем потрясало и вызывало легкий паралич. Когда паралич прошел, мы показали присутствующим, как умеют жрать у нас в СИЗО номер один.

— Все под контролем, — бодро ответил я, сооружая скромный трехэтажный бутерброд с ветчиной, карбонатом и снова ветчиной. Откусил сразу половину и едва не потерял сознание от гаммы вкусов.

— За виновников торжества! — провозгласил Берташевич и полез чокаться — Вы, вообще, пить сегодня собираетесь или как?

— А жрать кто за нас будет? — огрызнулся Кира. — Пушкин Александр Сергеевич?

— Не гони, Берта, — попросил я, — все в свое время. — Не скажу, что за время отсидки заделался трезвенником горбачевского разлива, просто почему-то поесть хотелось больше, чем выпить.