Лев Дворецкий - Безоружна и очень опасна

Обиднее всего был этот обман. Допускаю, полюбили друг друга — чего в жизни не бывает. Но скажите честно: так, мол, и так, судьба связала нас. Я понял бы, хоть и больно терять любимого человека. Но тут ведь голову морочили, почти открыто рога наставляли — разве такое прощается? Ну да Бог с ними. В прошлом году я получил от Нади письмо. Это спустя почти десять лет! Пишет: живут в Калифорнии, в Сакраменто, недалеко от Сан-Франциско. Свой дом, две машины, растет сын. Надя просила простить ее да еще отпустить к ней хотя бы ненадолго дочь.

Я ничего тогда Ие не сказал — она готовилась поступать в университет, уже подала документы. Узнай она о письме матери, могла разволноваться, расстроиться, не дай Бог, дело с поступлением сорвалось бы. Сейчас учится на одни пятерки, изучает английский. Недавно попросила, чтобы я рассказал ей о матери. Поборол в себе горечь обиды, сказал, что мать ее — хорошая, заботливая, ласковая. «Почему же она бросила тебя, нас?» — спросила Ия. Голос ее дрожал, я видел — вот-вот заплачет. Тогда я рассказал о письме, дал адрес матери, сказал, что, если хочет, может съездить к ней. «Нет, — отрезала Ия, — пусть будет так, как есть».

С тех пор мы с Ией о матери не говорили ни разу.

Ладно, хватит об этом, а то совсем раскисну. Может, прав был Валентин Сергеевич, наш главный прокурор, когда сказал однажды: «Жениться тебе надо, Андрюша, а то так бобылем и помрешь»?

Чего греха таить, задумывался я об этом уже не один раз. Но, во-первых, стоящей женщины я так и не встретил, а во-вторых, не знал, как отнесется Ия к той, кого приведу в дом, примет ли ее сердцем.

От работы до дому мне рукой подать — минут двадцать неспешной ходьбы. При желании можно добраться за четверть часа. Когда Ия дома, я тороплюсь, чтобы ее застать и успеть перекинуться с ней хотя бы парой слов. Перед уходом я всегда звоню по телефону и если слышу голос дочери, то уже не мешкаю, быстро собираюсь — и вперед на пятой скорости.

Вот и сейчас — набираю домашний номер.

— Папуля, ты? — сразу спрашивает Ия, будто видит меня на противоположном конце провода.

— Я — Бегу, — отвечаю и кладу трубку, чтобы не тратить зря время.

Тут я вспомнил, что обещал вечером позвонить Татьяне и договориться о встрече. Ну, раз дал слово, надо его держать. Таня — моя студентка, третьекурсница. Я ведь еще в институте преподаю, как принято сейчас говорить, на почасовой оплате. Ничего, пока тяну, лишние деньги не помешают. Ия — модница, как все в ее возрасте, а на тряпки денежки нужны. Не хочу, чтобы дочь в чем-либо нуждалась.

Вчера после лекции Таня подошла и сказала, что у нее ко мне серьезный разговор и что она хотела бы встретиться и поговорить тет-а-тет. Я очень тогда торопился и не мог уделить ей внимания. Тогда она попросила меня позвонить ей домой. Естественно, я пообещал. Сунув мне записку с телефоном, она убежала.

Зная, что она живет где-то неподалеку, я решил с ней встретиться и по дороге обсудить ее проблемы. Я набрал ее номер. Таня ответила тотчас и согласилась встретиться на улице у ближайшей трамвайной остановки.

Одеться, выключить свет, закрыть за собой двери и выйти на улицу было делом минуты. Девушка уже ждала меня в условленном месте. Выглядела она очень элегантно, джинсовый костюм плотно облегал стройную фигурку. «Ничего не скажешь, довольно эффектна, — оценил я ее мысленно, и это было для меня неожиданно, ведь в институте я вижу ее не менее двух раз в неделю и никогда ничего особенного в ней не замечал, а скорее, просто не обращал на нее внимания. — Интересно, что ей нужно от меня».

— Спасибо, Андрей Петрович, что позвонили и пришли. — Таня уверенно взяла меня под руку. — Куда пойдем?

Я сказал, что дома меня ждет дочь и, если не будет возражений, мы можем по дороге обсудить вопрос, который ее тревожит.

Таня согласилась и заявила, что готова развить эту идею и принять мое приглашение на чашечку кофе или чая.

Мне ничего не оставалось, как взять предложенный девушкой шутливый тон и пригласить ее домой.

Вот уж третий десяток лет пошел с того дня, как нарекли меня Хромым. Вроде давно это было, а помню все до подробностей — и события и людей. Взяли нас тогда сразу после ночной вылазки на сберкассу. Я уже почти ушел от преследователей, да пуля, посланная ментом, угодила в ногу. Ну, а потом, после больницы, как положено, был суд. Вкатили мне «десятку», причем в строгом режиме. Прибыл в тюрьму, прихрамывая, опираясь на палочку.

— Ха, хромой! — радостно встретили меня в камере. Народ, видимо, надеялся потешиться.

— Цыц! — остановил «брательников» высокий парень с черной бородкой, одетый в серую рубашку с закатанными рукавами. Бросались в глаза его накачанные бицепсы тяжелоатлета. Пахан вышел на середину камеры и оглядел меня с ног до головы. — Слышал о тебе. — Он протянул руку. Пожатие его было легким, хотя при желании ему ничего не стоило раздавить мою ладонь. Он широким жестом показал на койку, что стояла у окна. — Будешь рядом.

Это был приказ. Вмиг к этой койке подскочил один из обитателей камеры, свернул постель и унес куда-то в угол. Через минуту койка была застелена совершенно чистой простыней.

Кличка Хромой так и осталась за мной. Вначале я оказался вроде как учеником Пахана, а потом стал его правой рукой во всех делах.

Десять лет мы провели вместе за решеткой. Вышел Пахан на волю раньше меня на месяц. Многому я у него научился: главное — я теперь знал, как жить, как приспосабливаться к любым обстоятельствам.

«В миру» я Валерий Николаевич Сизов. Фирма наша, где я работаю коммерческим директором, процветает. Для всех мы — благотворительная ассоциация, оказываем помощь пострадавшим в катастрофах, природных катаклизмах, эпидемиях, но это фасад, а точнее — крыша. Главное же, чем мы занимаемся, это, как модно сейчас говорить, теневая экономика. Тут закручен мощный бизнес, задействована масса людей, среди них и довольно известные персонажи, и те, по кому тюрьма плачет. Особенно радует зарубежный филиал, там наш партнер — тот самый Пахан. Но, естественно, знают его не как Пахана, а как коммерсанта — Николая Елисеевича Багрова. В свое время благополучно отчалив от родных берегов, он успешно обосновался на «чужбине». Ему удалось развернуть довольно выгодное дельце, связанное с куплей-продажей лекарственных препаратов, главным образом наркотических, и отправкой их в Россию. Через одного знакомого туриста Пахан вышел на меня и пристегнул к делу. Работает он с неким Виктором Макаровичем Холодовым, тоже из бывших наших, в одной из фармацевтических лабораторий США.

Все шло более или менее гладко до того дня, когда взяли Василия Жухова, или Борзого, как мы его прозвали за умение удирать от ментов. И хотя за ним тянется добрый десяток дел, каждое из которых тянет на «вышку», именно ему поручались особо ценные грузы — и всегда он выходил сухим из воды.