Сергей Гайдуков - Стреляй первым

Иван тогда молча слушал друга и думал, что сам пока может рассчитывать только на роль серой массы: на дискотеку он пришел в банальных кимровских кроссовках и индийских джинсах, которые не могли сравниться с артемовскими «Левис 501». Что еще хуже — левая кроссовка скрывала дырявый носок, а это могло быть расценено Артемом только как отсутствие уважения к себе и, следовательно, отсутствие стиля.

— И насчет девок тоже, — развивал Артем свою излюбленную тему, переводя разговор в неизбежную для мужской компании любого возраста сексуальную плоскость. — Если уж захотелось перепихнуться, то не бросайся на первую попавшуюся, лишь бы вставить… Пусть пореже, но лучше! — Артем прищелкнул языком, обозначая таким образом высшую степень женской привлекательности.

— Хорошо, когда на все это бабки есть, — пробормотал тогда Иван, выдавая мучившую его сторону дела. — Тогда со стилем легко, нет слов…

— Правильно, — одобрил ход мыслей друга Артем. — А вывод отсюда какой? Значит, нужно зарабатывать столько денег, чтобы и ты сам, и другие тебя уважали. А с деньгами, сам сказал, стиль легко держать.

Иван тогда серьезно задумался над этими его словами — насколько мог быть серьезным семнадцатилетний пацан. Но

мысль, как семя, брошенное в землю, со временем дала свои всходы. На это ушло несколько лет, но однажды Иван четко осознал цель и назначение собственных действий в этой жизни: обеспечить себе и своей семье нормальную жизнь. Когда уважаешь себя сам, уважают и остальные. Артем мог бы назвать такую жизнь стильной, но дело было не в названии, а в сущности.

А отсюда вытекала другая мысль — для того чтобы обеспечить себе хорошую стильную жизнь, можно пойти на многое. Очень многое.

Через месяц после своей женитьбы на Насте Иван еще раз обдумал обе эти глубокие мысли и вновь признал их абсолютную истинность.

Примечательно, что Артем Метельский независимо от Ивана пришел к такой же точке зрения на средства достижения стильной жизни. Иван даже подозревал, что уже десять лет назад, на школьном пустыре, Артем был готов на многое. Он всегда опережал Ивана в мыслях и поступках.

Но похоже, что в первый раз за время их знакомства спешка Артема пошла во вред его собственному здоровью.

Докурив сигарету, Иван бросил ее с балкона вниз и пошел спать.

Иван проснулся поздно, в половине десятого. Настина половина супружеского ложа оказалась пустой — жена ушла по магазинам. Обнаружилось также, что в затылочной области поселилась тупая и совершенно неуместная головная боль. Иван решил, что это следствие вчерашних полуночных размышлений о времени, Артеме и себе, после чего поклялся больше так не утруждать свои мозги.

Массируя затылок, он прошел в зал, но Артема там не было. Смятый халат валялся на диване, сам же гость куда-то исчез.

Он стоял на балконе в одних трусах — веселеньких, в белосинюю полоску, также позаимствованных у Ивана. Артем, широко расставив руки, вцепился в балконный поручень и хмуро смотрел на утренний город, будто предводитель армии перед штурмом. Хотя, если вся армия была в таком же состоянии, что и ее командир, то город мог спокойно зани-маться своими обычными делами. Ивану даже показалось, что Артем слегка пошатывается от легкого ветерка. Но это только показалось.

Позевывая, Иван встал рядом, хотел приветливо хлопнуть друга по плечу, но вспомнил вчерашнее состояние Артема и сдержался. Да и нынешний вид приятеля заставлял воздерживаться от резких движений: казалось, что от сильного толчка этот обтянутый бледной, нездорового вида кожей костяк развалится в тот же миг. Но опять-таки это только казалось.

Иван предпочел не проверять своих впечатлений на практике и просто сказал:

— Доброе утро.

— Если оно действительно доброе, — мрачно отозвался Артем. Он сложил руки на груди и поежился. — Хотя, конечно, сегодня лучше, чем вчера…

— Вот видишь, — снова зевнул Иван. — А завтра будет лучше, чем сегодня…

— Ага. Вчера меня разбудила бродячая собака. Вцепилась мне в ботинок, дура… А сегодня проснулся от того, что какая-то шавка разлаялась под окном. Большой прогресс…

— Бродячая собака? Где же вы с ней повстречались?

— Где-где… Проснулся на пустыре, рядом с мусорными баками…

— Что значит «проснулся на пустыре»?! А где ложился?

— Не лови меня на словах, — поморщился Артем. — Тут все нормально, ложился я тоже на пустыре, рядом с мусорными баками. Там же и проснулся. Теперь доволен?

— А другого места ты не мог подыскать? Или это принципиально?

— Принципиально, — с усмешкой ответил Артем. — Уж больно страшное там место, народ вообще старается туда не заглядывать… Так что как раз по мне местечко — не люблю, когда спишь, а об твои ноги все время кто-то спотыкается.

— Но почему не дома? — удивился Иван. — У тебя же квартира есть!

Артем криво усмехнулся:

— Ничего уже у меня нет! Забудь про это. — Он хрустнул пальцами. — Помойка одна осталась… Вот про нее и расскажу.

Представь картину. Светает. Легкий бриз от мусорных баков. Эта лохматая дура — я имею в виду собаку — нежно теребит меня за ногу. Думала, что я сдох. Немного поторопилась…

— И давно ты обретаешься по свалкам?

— Обретаешься… Слово-то какое подыскал! Чем тебе свалки не нравятся? Тихое уютное место, наводит на разные философские мысли…

— Например?

— Много у меня там было разных идей… Записать не на чем было.

— И что?

— Что-что… Всё забыл. И вообще, знаешь ли, я в последнее время места для ночлега не выбираю…

— А как же тогда?

— А вот так. Где упал, там и упал. Там и спал.

— Упал?

— Ну да. Ветром меня шатает последнее время. Падаю где ни попадя.

— А что ж так? — поинтересовался Иван. Он чувствовал неуклюжесть своих расспросов, но пока не мог сообразить, как иначе подобраться к загадке нынешнего состояния Артема. Головная боль усиливалась и не давала возможности сосредоточиться.

Артем помедлил, а потом все-таки ответил:

— Да глупость одна вышла…

— Какая? — Иван напряг слух, боль в затылке возросла, да так, что отдалась в висках.

— Расскажу как-нибудь. Сейчас настроения нет. Глупость, она и есть глупость. Вот, смотри, — он показал Ивану правую кисть. — Эта глупость обошлась мне в два пальца, да еще и…

Артем повернулся к другу и продемонстрировал на ввалившемся животе отметины едва зарубцевавшихся пулевых ран.

— Это еще что? — нахмурился Иван.

— Все то же. Подарки, да еще и здесь, — он хлопнул себя по бедру. — В общем, глупая история, а мне, дураку, так и надо, не хочу сейчас вспоминать…

— Как хочешь.

— Главное — результат. А результат на мне. Видно невооруженным взглядом.

— Это точно. Я вижу, до…