Сергей Соболев - Моякрыша - Кремль

— Всем заблокировать дверцы! — спокойным, каким то неожиданно спокойным даже для самого себя голосом скомандовал Бушмин. — Леший, базарить с ними будешь ты… если потребуется, и я подключусь! Остальным — помалкивать в тряпочку! Полковник, это касается прежде всего вас.

Из динамика автомобильной рации по прежнему доносилась какофония звуков, среди которых иногда угадывались обрывки человеческой речи. Те же самые звуки вливались в ухо Бушмина через проводок от "Кенвуда", двое его бойцов пока никак себя не проявили и не давали о себе знать. Андрей в сердцах выдернул микродинамик из ушной раковины.

Алексеич, грузно развернувшись в своем кресле, метнул сердитый взгляд на Михайлова, чье лицо сейчас было скрыто спецназовской шлем маской.

— Что за ерунду вы тут городите, майор?! Что это еще вы затеяли? Вы что, слепые?! Не видите разве, что это — чеченская милиция?! Ну ка… Сейчас я сам разузнаю, в чем причины задержки…

Экс гэбист попытался покинуть "уазик", но Подомацкий, цепко ухватив его за локоть, вернул полковника обратно, в кресло пассажира.

— Заткнись, касатик! — гаркнул Леший, одновременно уменьшая громкость рации до минимума. — Глухой? Тебе что было сказано! Мигом заблокировал свою дверцу!! Попробуешь выйти без команды… тогда пеняй на себя!

Пока суть да дело, их машину как то неспешно, передвигаясь как бы с ленцой — это, конечно, обманчивое впечатление, потому что действовали эти люди достаточно быстро и толково, — обступила примерно дюжина вайнахов.

Половина или чуть больше из них были экипированы под чеченских омоновцев. Возможно, они и вправду состоят в этом подразделении. Другие, что не могло не настораживать, были одеты в зимний камуфляж без опознавательных знаков.

Все хорошо вооружены и все как один в масках.

Прежде чем их старший подошел к заблокированному посреди узкой улицы "уазику", из переулка, в котором пару минут назад скрылся вслед за левой тачкой один из "Лендроверов" — а именно тот, в котором расположились Голубев и его "личник", выползла "бэха" и покатила прямо к ним.

Бушмин уж было слегка воспрял духом, предположив, что это нарисовалась БМП с охраной — вернулась, заложив небольшой круг. Но, как выяснилось, зря: это была явно чужая броня, без каких либо опознавательных знаков.

Дело, однако, быстро принимало дурной оборот.

В который уже раз в своей практике Бушмину доводилось отдавать должное нохчам, их крайней наглости, помноженной на природное мужество — а порой и бесстрашие, доведенное до фанатизма, — и недюжинную уверенность в себе, в своем родовом превосходстве над другими человеческими особями. Вот и сейчас, высыпав на тихую грозненскую улочку из своих машин, они, кажется, не обращали ровным счетом никакого внимания на застывший всего в двух трех десятках метров — и выглядящий сироткой, как малый ребенок, которого случайно потеряли в городе его взрослые родители, — бронетранспортер федералов, из которого, кстати говоря, наружу так никто и не рискнет высунуться…

Пока вайнахи окружали армейский "уазик", пока их волчьи ноздри принюхивались к добыче, которой теперь вроде как некуда было деваться, Кондор сделал две вещи.

Первый его поступок являлся чисто рефлекторным: он снял свою "сучку" с предохранителя, передвинув флажок на стрельбу очередями.

Второй поступок был уже вполне осознанным: Кондор, вжикнув "молнией" куртки, расстегнул один из кармашков "лифчика", прихваченный липучкой, и извлек оттуда — проигнорировав лежащую в другом кармашке менее мощную, а значит, и менее эффективную в их положении "РГО" — старую добрую "Ф 1", известную также как граната "лимонка".

Впрочем, поначалу нохчи не проявляли особой агрессивности: быстро взяли "уазик" в колечко, не приближаясь, впрочем, к машине ближе чем на пять шесть шагов, предоставив своему старшему вести переговоры.

К "УАЗу" подошли двое вайнахов. Один из них, верзила под два метра ростом, настоящий горский богатырь, — даже объемистый зимний камуфляж не способен был скрыть его мощного телосложения, — держащий на сгибе правой руки "ляльку", занял позицию ближе к корме "уазика", в аккурат с той стороны, где расположился Бушмин. Другой же, явно старший всей этой компании, у которого из оружия имелся при себе лишь "стечкин" в поясной кобуре, неспешно подошел к дверце водителя, чуть пригнувшись, заглянул вовнутрь, затем как то даже преувеличенно вежливо постучался костяшками пальцев в стекло.

— Приспусти маленько стекло, — разлепив губы, сказал Бушмин. — Спроси, кто такие и что им нужно.

Приспустив до половины стекло, Подомацкий адресовал эти же вопросы вайнаху в маске, на бушлате которого имелись эмблема и соответствующие надписи, удостоверяющие — если, конечно, он не раздобыл где то на стороне этот комплект формы — его принадлежность к местному ОМОНу.

— Заместитель командира ОМОНа Султыбеков, — представился старший нохча и даже достал из кармашка ксиву сотрудника УВД, которую, впрочем, развернув лишь на мгновение, он тут же сунул обратно. — А вы кто такие? И почему идете отдельно от колонны?

"Во дает вайнах! — подумал про себя Бушмин. — Сами же разорвали колонну, а теперь нам же это ставят в вину".

— А у нас, брат, на куртках все написано, — осклабился под маской Леший (у него на коленях тоже лежит "сучка", причем развернута она дулом к абреку). — Кстати, у вас рация работает? Тоже нет? Эфир забит помехами? Жаль… Кстати, друг, а чего это вы нас вдруг тормознули? Нас вроде как сам Рамзан сюда, к вам, пригласил…

— Разберемся, — сказал Султыбеков. — Приготовьте ваши документы и выйдите, пожалуйста, из машины. Мы должны осмотреть ваше транспортное средство.

— Не имеете такого права, — подал реплику Алексеич, хотя ему и было наказано помалкивать. — Что еще за проверки?! Да я не то что Рамзану, самому вашему президенту пожалуюсь! Султыбеков, говорите? Гм… Султыбеков, Султыбеков… а может, я не расслышал? Султыгова вот знаю… А а а, да какая разница! Вы или пропустите нас… а еще лучше сопроводите до места… или уже сегодня распрощаетесь со своими "корочками"!..

"Дур рак! — подумал про себя Бушмин. — Велено же было помалкивать… Ну и чего пасть, спрашивается, разинул?!"

Султыбеков, или как там зовут на самом деле этого вайнаха, чуть отклонившись в сторону, вновь заглянул в салон армейского "уазика", где заблокировались четверо людей в униформе охранников компании "Ространснефть". Вначале он поглядел на экс гэбиста — единственного из всей компании без закрывающей лицо маски, чья личность и должностное положение, вполне возможно, были ему известны. Затем перевел взгляд на переодетого в униформу операциониста, задержавшись чуток взглядом на видимом ему краешке кейса, который вопреки усилиям Георгия целиком спрятать от чужих любопытствующих глаз так и не удалось. И наконец, уставился сквозь прорези маски глаза в глаза, на сидящего рядом с Жоржем Бушмина, безошибочно определив именно в нем старшего.