Богомил Райнов - Агент, бывший в употреблении

Еду с умеренной скоростью. Спешить мне пока незачем. Давлю на педаль газа лишь тогда, когда впереди возникают какие-то здания в окружении высоких деревьев. Сразу за ними шоссе делает поворот, и это хорошая возможность на миг исчезнуть из поля зрения моих преследователей, дабы попытаться проделать то самое сальто-мортале.

Осуществляю попытку. Если машина, спускаясь по крутому склону, перевернется, то отпадет всякая необходимость убивать нас. Мы сами, так сказать, скатимся к летальному исходу. Однако моя старушка, воодушевленная той отчаянной смелостью, что характерна для людей, которым уже нечего терять, выдерживает испытание. Ее бешено бросает сначала в одну сторону, потом в другую, затем я справляюсь с управлением, описываю круг и на полной скорости несусь во мрак — туда, где, по всему вероятию, находится Австрия.

Многие проклинают одиночество, я же его просто обожаю. У меня такое чувство, что в этот самый момент в этом бурном и враждебном мире нас только двое — я и ночь. Ощущаю такую умиротворенность, что практически впадаю в дрему, поэтому не имею точного представления, как именно преодолеваю расстояние от Брегенца до Вены. Уверен только, что матово-зеленого «мерседеса» у себя за спиной я больше не видел.

После долгих дорожных мотаний и перед лицом еще более долгого перегона, который мне предстоит, чувствую насущную необходимость хоть немного поспать. Не доезжая десяти километров до Вены, останавливаюсь около мотеля, который мне хорошо известен. Умеренные цены, уютные номера, чистая постель. Единственное неудобство в том, что отсутствует возможность присматривать за машиной, а какая-то маниакальная мнительность подсказывает мне, что не следует спускать с нее глаз.

Решая, воспользоваться ли уютом гостиничной постели или удовлетвориться пропахшим бензином салоном БМВ, я, похоже, заснул. Просыпаюсь непонятно в какое время суток с ощущением, будто слышал какую-то тихую возню возле машины. Смотрю наружу. Никого. За окном уже вечер. Времени на сон больше нет. Наспех перекусываю в ресторане и возвращаюсь в свою колымагу. Проверяю наличие бензина и масла, и собираюсь уже тронуться с места, как меня вдруг снова охватывает маниакальная подозрительность…

В пакете, сунутом под заднее сиденье, — обычный блок сигарет «Кент». Необычным же является то обстоятельство, что не я его туда сунул. В блоке, как и положено, десять пачек «Кента». Но и тут обнаруживается необычная подробность: вместо сигарет в пачках находится наркотик. Не из дорогих, вроде очищенного героина или кокаина, а какое-то дешевое зелье, о низком качестве которого достаточно ясно свидетельствует тяжелый запах и коричневатый цвет. Ничего удивительного: отрава предназначена не для потребления, а для компрометации.

Гадать, когда именно мне подкинули блок сигарет — во время сна или во время посещения ресторана, — бесполезная гимнастика ума. Сейчас важно поскорее избавиться от нежелательного подарка. В лесочке за мотелем журчит чистый горный ручей. Позволяю себе безобразие временно нарушить его экологию и высыпаю содержимое сигаретных пачек в воду. После чего бросаю упаковку в ближайшую мусорную урну; урны у австрийцев установлены даже в лесах.

Внутренний голос подсказывает мне, что исполнители операции по моей компрометации и пассажиры «мерседеса» — одни и те же лица. Цель операции — изъять меня, так сказать, из обращения и тем самым наказать за историю с Вале. А кульминация по их расчетам должна наступить при досмотре на одном из пограничных пунктов. На каком именно? Трудно сказать, так как до Софии их шесть. Да и незачем гадать. Сейчас это уже не имеет значения.

Еду на Родину, строго соблюдая правила дорожного движения. Пересекаю одну границу за другой, и нигде меня не задерживают для досмотра. Пожилой господин на старой, зарегистрированной в Германии машине следует из такой порядочной страны, как Швейцария, — к чему тут досмотры?.. Пограничник лишь бросает беглый взгляд на документ и привычно машет рукой: «Проезжайте».

Похоже, катастрофический для меня финал запланирован вне связи с каким-то определенным пограничным пунктом. Весь расчет организаторов построен на моем невезении, на том, что я попадусь хотя бы на одном из шести пунктов. И обманулись они лишь по чистой случайности, поскольку невезение у меня не редкость.

Хотя иной раз бывает, что и везет.

Калотина. Ну вот и он — дом.

Останавливаю запыленный БМВ перед контрольно-пропускным пунктом и протягиваю паспорт. Против обыкновения дежурный офицер не торопится мне его вернуть. Медленно перелистывает страницу за страницей, потом снимает телефонную трубку. Молод и очевидно из тех, кто любит напустить на себя важнецкий вид. Словно хочет сказать: может, у тебя все и в порядке, только ты у меня в руках. Наконец кладет трубку и почти нехотя возвращает мне документ.

Теперь таможенный досмотр. И здесь, против обыкновения, хотят показать, на чьей стороне власть. Старший команды даже делает знак, чтобы я съехал на боковую дорожку. До сих пор со мной такого не случалось, но, как говорится, век живи — век учись.

— Откройте багажник.

Подчиняюсь. Старший с помощником роются какое-то время внутри, потом переходят к мотору. Наконец успокаиваются.

— Вы свободны.

Собираюсь занять место в БМВ, но таможенник останавливает меня:

— Машина останется здесь.

— Как это «останется»? Для чего?

— Для проверки.

После чего соблаговоляет объяснить мне, что, похоже, номера на двигателе перебиты, и есть вероятность, что мое транспортное средство находится в угоне.

— А как я доберусь до Софии?

Он пожимает плечами. Помощник оказывается более отзывчивым.

— Не проблема. В город постоянно идут машины.

Направляюсь к служебному помещению.

— Вы куда? — останавливают меня на входе.

— Хочу позвонить.

— Телефон только для служебных лиц.

Я мог бы ответить, что как раз служебным лицом и являюсь, однако это не в моих правилах. Есть люди, которые всем своим видом хотят показать, кто они такие. Мой же стиль — делать вид, что я никто. Господин Никто, как меня некогда окрестила одна дама из французской разведки.

Направляюсь к обычной телефонной будке, хотя остро предчувствую, что телефон там неисправен. Предчувствие меня не обманывает. Теперь нет никаких сомнений — я дома.

Я дома, и жизнь прекрасна, а мелкие неприятности существуют лишь для того, чтобы лишний раз напомнить: жизнь продолжается.

Раннее солнечное утро на исходе лета. Чашка кофе в буфете удерживает меня от искушения заснуть тут же, сидя на стуле. До смерти хочется спать. Это единственное ощущение, которое вытесняет из моего сознания любые мысли о ближайшем будущем.