Елена Ярошенко - Карающий ангел

Ада унеслась вальсировать с Александром Матвеевичем, а моим вниманием завладела мадам Здравомыслова.

— Елена Сергеевна, душечка, очаровательный вечер, просто очаровательный! Я должна сказать: с тех пор как я познакомилась с вами, я буквально возродилась к жизни! У меня появилось столько новых друзей, столько интересных занятий, столько захватывающих приключений! А наша Лига? Это же великое и святое дело! Я прямо-таки нашла себя в служении нашей общей идее. Ведь именно в общественных делах отдельная личность обретает свое счастье. Помните, как в той песне — «В борьбе обретешь ты право свое»… Правда, сыновья смеются надо мной, но что делать? Сильный пол никогда не понимал, какую роль играют женские общественные организации. А потом, все дети эгоистичны. Они выросли, у них своя жизнь, свои интересы, но им по-прежнему кажется, что мать годна только на то, чтобы прикрывать их от всех житейских невзгод, как квочка цыплят. А ведь теперь, когда дети стали взрослыми, я могу наконец жить собственными интересами, собственными страстями и увлечениями! Вот в европейских странах женщины, даже женщины, мягко говоря, не первой молодости и не Бог весть какой красоты, чувствуют себя гораздо свободнее и наслаждаются всеми радостями жизни. Даже эта глупая пеструшка миссис Десни имеет в Лондоне кавалера и подумывает о новом замужестве. Да-да! Она показывала мне фотографию своего поклонника. Такой, знаете ли, интересный мужчина, весьма интересный. Мистер… мистер… как же его? Какая-то характерная англосаксонская фамилия… Не то Вопли, не то Влипли…

Я вспомнила фотографию бравого мистера Волпи, которую с гордостью предъявила нам матушка преступных братцев. Что ж, если этот мистер сделает глупость связаться с семейкой Десницыных, фамилия Влипли подойдет ему больше всего…

Мои гости танцевали. Настроение у всех было прекрасное. Может быть, в данном случае это было не совсем уместно, но мне захотелось обратиться к Всевышнему с короткой молитвой: «Господи, благодарю Тебя за то, что Ты помог нам восстановить справедливость!»

Краткий обзор событий, предшествовавших венчанию Маруси и Андрея. — Слава поэта Десницына. — Новое поприще Ады Вишняковой. — Полотно «Голгофа». — Лицо Михаила. — Блестящее событие в приходе Неопалимой Купины. — Сплетни мерзких злопыхателей. — Происшествие с новобрачными. — Три фрака. — Бриллианты и кружева. — Загадочное письмо. — Я скажу тебе «да». — До встречи…

До того, как Маруся и Андрей смогли наконец обвенчаться, произошло еще множество событий.

О торжественном возвращении молодых наследников в родовое гнездо своих предков можно подробно не рассказывать — не только в Москве, но и во всей России не нашлось бы газеты, не уделившей особого внимания этой теме. Фотографии графини Марии Терской и ее двоюродного брата господина Хорватова, ставших жертвами наглых преступников, но сумевших добиться восстановления своих прав, печатали на страницах прессы с такой регулярностью, что Марусю и Михаила стали узнавать на улицах.

Женя Дроздова, бывшая на самом деле Евдокией Тушкиной, и Варсонофий Десницын оказались под судом.

Приговор в отношении Тушкиной оказался не так мягок, как ей хотелось бы, но больше десяти лет каторги она все же не получила. В отношении Варсонофия мнения присяжных разделились — был ли молодой поэт причастен к преступлениям своего брата и его любовницы или не осознавал, во что его втягивали? Поэта все жалели… Вынесенный ему приговор был щадящим — всего два года ссылки.

Варсонофий, написавший в тюрьме поэму «Узник», имевшую большой успех у революционно настроенной интеллигенции, в ссылку уехал уже знаменитостью.

Отрывки из его поэмы безвестные композиторы положили на музыку и превратили в песни, которые частенько исполнялись на похоронах революционеров. Как только допоют знаменитую «Вы жертвою пали…», так затягивают «Сырые тюремные стены…» на слова Десницына. В этом произведении революционный романтизм на редкость удачно сочетался с кладбищенско-замогильными мотивами, характерными для поэзии Варсонофия, что делало вещицу чертовски подходящей для хорового исполнения над разверстой могилой очередного безвременно ушедшего борца.

Думаю, Соня достиг в своем творчестве вершины — наконец его трагическая лирика зазвучала среди любезных его сердцу гробов.

Прибыв к месту ссылки, в маленький городок Пермской губернии, Варсонофий уже вовсю наслаждался всероссийской известностью. Дочь местного предводителя дворянства, девушка либеральных взглядов и с хорошим приданым, прельстившись славой жены знаменитого литератора и борца с самодержавием, согласилась носить фамилию Десницына.

Нас с Марусей Соня по-прежнему считал своими друзьями, изредка писал о своих делах и требовал помощи, если нужно было пойти поругаться в какое-нибудь московское издательство, задержавшее высылку гонорара.

Мне бы очень хотелось, чтобы Варсонофий невыносимо страдал от мук раскаяния, но, хорошо зная Соню, я понимаю, что особо рассчитывать на это не приходится…

О Жене Дроздовой (как же трудно привыкнуть называть ее Дусей!) до нас дошли следующие слухи: прибыв на каторгу, она провела там всего два месяца; передохнув и оглядевшись, авантюристка совершила дерзкий побег и с тех пор находится в розыске.

Конечно, такая предприимчивая барышня не стала бы гнить на каторге, трудно было бы этого ожидать. Теперь она пребывает неизвестно где, и я подумываю, не дать ли в газетах объявление:

«К сведению господ наследников, упомянутых в завещаниях богатых бабушек.

Будьте бдительны! Некая дама, способная на многое, если не на все, алчет ваших богатств!»

Братья Здравомысловы, получив свою долю наследства, завели хороших рысаков, дорогой гардероб и друзей из числа золотой молодежи, а учиться стали из рук вон плохо. Классический пример того, что деньги и трудолюбие суть две вещи, плохо сочетаемые между собой… «Уж сколько раз твердили миру…», но всегда удивляешься, заново открывая эту истину!

Зато мадам Здравомыслова отныне обратилась к бескорыстному служению обществу и является активной деятельницей на ниве женской эмансипации. Частые встречи с Марусей, со мной, а главное, с Адой пробудили у почтенной вдовы интерес к деятельности нашей Лиги, и Варвара Филипповна взвалила на свои плечи тяжкий крест борьбы за женские права.

Этой борьбе мадам Здравомыслова отдается с таким энтузиазмом, что популярность ее среди феминисток быстро поднялась до заоблачных высей, и на следующем общем собрании нашу неофитку скорее всего выдвинут в состав руководства Лиги.

А что касается Ады Вишняковой, она от дел Лиги несколько отошла, так как пробует себя на новом поприще — служит в конторе господина Легонтова. Не знаю, какие интересы привели Аду в контору Александра Матвеевича, подозреваю, что обычный женский интерес к ее хозяину, но постепенно адвокатско-сыскная деятельность захватила Аду целиком.