Дарья Донцова - Блеск и нищета инстаграма [litres]

– Никогда никому не сообщаю о своих клиентах, – строго предупредила Люся, – но ты дочь Лени, поэтому честно говорю: нет. Не приходила такая ко мне.

– Она у вас покупала браслет?

– Нет! – отрезала колдунья.

– Вы обещали не врать, – вздохнула я. – В объявлении написали, что ваши изделия с кусками метеорита!

На сей раз мне удалось удивить колдунью.

– Что?

Я нашла фото браслета и дала айфон в руки хозяйке дома.

– Вот украшение.

Людмила прикрыла один глаз.

– Но это не мое обручье, – произнесла она давно вышедшее из употребления слово.

Потом Люся встала, открыла секретер, вытащила оттуда коробочку и показала мне содержимое.

– Вот «наручники». Похожи на твой снимок, да не такие. Узор иной. Кусков метеорита у меня нет. Браслеты заказываю оптом задешево. Потом продаю дорого. И в объявлении сказано: «Изделия пропитаны мощью тунгусского метеорита». Я их кладу около камня серого, говорю всем, что он привезен из тайги, осколок небесного тела. Обручье, мол, лежало в зоне его активности, теперь стало магическим.

– Хороший бизнес, – с усмешкой отреагировала я.

– Да, – согласилась Люся, – психотерапевтический. Народ приходит сюда, жалуется, рыдает. Я всех выслушиваю, достаю браслет, объясняю: «Он волшебный. Дарит удачу, приманивает счастье, деньги». Ну, и обещаю каждому свое, что он хочет. Человек нацепит браслет и счастливый уходит. Душевное спокойствие обретает.

– Надолго ли? – хмыкнула я. – Попросит кто-либо у бижутерии квартиру или ребенка, навряд ли получит.

– Можешь мне не верить, но ни разу никто претензий не предъявил, – возразила Люся, – а вот с благодарностями прибегают. И беременеют, и ипотеку на выгодных условиях оформляют. Украшение действует как успокаивающее лекарство, люди перестают дергаться, думать постоянно: «У меня нет детей, и не получатся они никогда!» Они начинают мыслить иначе: «Гермогена пообещала, значит, все будет хорошо». И бац, уже беременна. О таком эффекте еще в старое время бабульки знали, советовали бесплодной паре: «Нет кровных ребят? Не лейте слезы, сироту приголубьте, и вам Господь за доброе сердце своего младенца пошлет». Муж с женой забирали к себе малыша, потерявшего родителей, успокаивались, и, пожалуйста, через год женщина в интересном положении. Три четверти болезней, неудач, бед происходят от нашей собственной нервозности. Махни рукой на проблему, скажи: «Я как человек все сделала, больше ничего не могу, теперь, Господь, сам мою судьбу управи». Только от всего сердца надо это попросить. И все уладится наилучшим образом. Но на твоем фото не мой браслет.

Я ощутила усталость.

– Люся, не уводите беседу в сторону, ответьте честно. Вы знаете Лизу Мышатину? Если продолжите врать, то я уйду.

– Но на фото, честное слово, не мой браслет, – повторила хозяйка, – я показала тебе, что раздаю. Не продавала его Елизавете.

Я встала.

– А еще вы сказали, что не знаете Лизу Мышатину. Мне пора!

– Сядь, – рассердилась Людмила, – ты спросила: «Знаете Мышатину?» Я ответила честно: «Нет, такая ко мне не приходила». А вот поинтересуйся ты: «Слышали вы о Лизе?» – тут ответ другой. Прошлой осенью ко мне приходила девица-красавица, хотела навести порчу на смерть этой Лизе. Но я этим не занимаюсь, так ей и сказала. Она начала упрашивать: «Наведите порчу на Мышатину. Ее муж мой любовник, врет, что разведется, да все никак». Еле-еле ее выпроводила, она уходить не хотела. Ко мне с такими просьбами редко обращаются, а уж столь настойчивые до той девчонки не появлялись. Фамилия Мышатина необычная. Вот и застряла в памяти. Когда ты ее произнесла, я расстроилась, подумала: «Ну вот, дочка Ленинида тоже с мужиком Мышатиной спуталась». Сядь, давай кофейку попьем.

Я опустилась на стул.

– Мне лучше чаю.

– Хочешь, позову Антонину Васильевну, она может знать, кто делает такие браслеты, как тот, что у тебя на фото? – вдруг предложила Люся.

– Женщина – специалист по украшениям? – уточнила я.

– Нет, – засмеялась Люся, – Антонина Васильевна Пикина – доктор наук, профессор. Пишет книги по народному творчеству, преподает в художественном училище. Рассказывает студентам про разные вышивки, поделки. Палех, хохлома, северные всякие штучки. Я вообще ничего про это не знаю, а она все. Антонина мне мои браслетики придумала. У нее есть знакомые монахини в Калужской области, они эту ерунду из ниток плетут, в своей лавке продают. Очень радуются, когда я сто штук у них беру. Дизайн тоже Тонечка придумала. Она все-все про народное творчество знает, на своем поле очень авторитетная.

– Скорей всего браслет, что на фото, сделали просто так, – вздохнула я, – это типа макраме.

– Давай проверим. За спрос не бьют, денег не берут, – засмеялась Люся, взяла телефон и затараторила: – Тосик, можешь на минутку ко мне заглянуть? А-а-а! Тогда мы к тебе. С Виолой, дочкой Лени, вопросик у нее есть по плетеному браслету. Уже бежим. Пошли.

Последний глагол адресовался мне.

– Куда? – предусмотрительно уточнила я.

– Уж не на Кудыкину гору, – усмехнулась Люся, – на седьмой этаж. Соседки мы. Эх, нет у меня ничего вкусного на вынос. Неудобно с пустыми руками-то.

– В соседнем доме есть супермаркет, – вспомнила я, – припарковалась там на стоянке. Можно купить пирожные.

– Шикарная идея, детка, – восхитилась Люся. – Ты умняшка!

Мне вдруг стало хорошо и спокойно. Давно я не слышала слово «умняшка», которое являлось наивысшей похвалой у Раисы. Я могла его заслужить, если вымыла к приходу домой усталой тети посуду. Или зимой взяла здоровенную лопату и отправилась чистить снег вместо Раисы. Услышать: «Ты умняшка», это как серебряную медаль получить. Почему не золотую? Да потому, что еще есть слово «Дурашка». Я впервые услышала его, когда Раису по «Скорой» увезли в больницу, у тетки воспалился аппендикс. Семилетняя Вилка осталась ночевать одна, утром не пошла в школу, вытащила из морозильника щучью голову, бросила ее в кипяток, добавила туда криво нарезанные лук, морковь, картошку, потом налила «уху» в стеклянную банку и поехала в Боткинскую. Как я туда добиралась отдельная история, как искала в разных корпусах Раису, сюжет, достойный Гомера. В конце концов первоклашка обнаружила тетку в коридоре. Ее уже прооперировали. Я села на кровать и протянула Раисе банку.

– Вот! Суп тебе сварила. Ешь!

Раиса взглянула на стеклянную тару и воскликнула:

– Ах ты моя дурашка! Принеси мне ложку, попроси ее на кухне, она в конце коридора.

Пока я бегала за столовым прибором, по отделению невесть как разнеслась новость о семилетней сиротке, которая привезла своей тете собственноручно состряпанную ушицу. Я не ожидала ни от Раисы, ни от ее соседок по коридору, ни от медперсонала ливня похвал. Супчик хотели попробовать все, включая заведующую отделением. Женщины пришли в восторг, называли меня хозяюшкой. Потом меня отправили на машине с шофером домой, строго-настрого приказав более одной не путешествовать по Москве. Когда я очутилась дома, ко мне пришла тетя Вера с пятого этажа и забрала к себе.