Наталья Александрова - Козел и бумажная капуста

Мы условились встретиться через два часа у памятника Барклаю де Толли возле Казанского собора. Мне Барклай всегда нравился больше, чем стоящий с другой стороны собора фельдмаршал Кутузов. Но это мое личное мнение, и относится оно только к памятникам, а не к самим великим полководцам.

Я подумала, что следует решать стоящие передо мной задачи по мере их поступления, то есть в данный момент сосредоточиться на возвращении пропуска, а потом уж буду думать, как жить дальше. Телефон я снова на всякий случай отключила.

Полчаса я мокла под душем, потом пыталась что-то сделать с сильно помятым лицом. Алена всегда говорит, что на моем лице неприятности отражаются в троекратном размере. В конце концов я махнула рукой на красоту, только чуть подмазала ресницы и подкрасила губы. Свидание у меня чисто деловое, так что нечего стараться. Платье тоже надела темненькое, скромненькое — пусть этот тип считает, что девушка я небогатая и баксами разбрасываться не стану.

Я опоздала всего на десять минут и сразу узнала мужчину, стоявшего у памятника. Это был вчерашний водитель «девятки».

А он, между прочим, вполне ничего. Выглядит, во всяком случае, весьма прилично. По жаркому времени легкая светлая рубашка и бежевые брюки. Чистый и аккуратный, причем сразу видно, что аккуратность эта постоянная, а не просто побрился и почистился перед тем, как к девушке на свидание идти. Я даже пожалела, что так скромно прикинулась, но тут же одумалась — до того ли мне теперь? Сейчас нужно получить от него пропуск и звонить Алене, а там уж вместе с ней будем решать очередные проблемы...

— Здравствуйте! — Я неслышно подкралась к незнакомцу и встала рядом. — Думаю, что вы ждете именно меня.

Он повернулся, внимательно оглядел меня всю с ног до головы, и в глазах у него я успела заметить легкое разочарование — ночью-то в его машину села шикарная девица: ноги — до плеч, прическа — отпад, духами небось в машине до сих пор еще пахнет. А сегодня он встречает этакое непонятное существо — глазки опущены, платьице бордовенькое в цветочек, на пуговки застегивается...

Я подняла глаза и поглядела на него в упор. Мужчина оказался к тому же еще и воспитанным — сразу же стер в глазах неуместное выражение разочарования и приветливо улыбнулся. Улыбка у него была хорошая, лицо будто осветилось.

— Здравствуйте, Аня... вы позволите вас так называть?

— Конечно, раз уж вы все про меня знаете, — я не удержалась, чтобы не подпустить шпильку.

— Вот ваш пропуск, — он протянул мне картонный квадратик, запаянный в прозрачный пластик.

Я поглядела: действительно, Соколова Анна Сергеевна, код — какие-то странные значки и буквы, я никогда не задумывалась над их происхождением. И еще моя фотография и большая лиловая печать.

— Где вы его нашли?

— В машине, на заднем сиденье.

— Да-да, — рассеянно сказала я.

Мне вдруг стало трудно дышать. День из яркого солнечного превратился в серый, как будто свинцовая туча нависла над землей. Уши заложило так плотно, что я совершенно не слышала криков детей и говора многочисленных туристов, что вечно торчат в садике у Казанского собора.

Совсем рядом я увидела встревоженное лицо своего нового знакомого. Он что-то спрашивал меня, я видела, как шевелятся его губы, но не могла разобрать ни слова.

Потом я поняла, что он тянет меня куда-то, и мы оказались в прохладной тени собора. От каменных стен тянуло приятным холодком. У меня на теле выступила испарина, и день снова стал солнечным, а уши обрели способность слышать.

— Простите, — хрипло проговорила я, — сама не знаю, что со мной случилось.

— Ничего страшного, это от жары, такое бывает, — ободряюще улыбнулся он и протянул мне носовой платок. Платок был удивительно чистым, что, несомненно, говорило в пользу моего нового знакомого. Кстати, знакомым-то он еще не был, да и нужно ли мне с ним знакомиться?

Я вытерла лицо и отдала платок обратно.

— Спасибо, мне лучше. Я хотела бы поблагодарить вас за пропуск, — нерешительно завела я.

— Вы мне ничего не должны! — резко ответил он.

— Но... вы тратили время...

— Сегодня выходной, — он успокоился и снова приветливо улыбался.

— Тогда... — меня осенило, — давайте хоть посидим и выпьем чего-нибудь холодненького, потому что иначе я не дойду до дому.

В кафе было тихо и, как ни странно, не жарко. Мы заказали сок и мороженое и наконец познакомились. Его звали Романов Вадим Романович, и был он по специальности врачом-кардиологом, о чем говорилось в визитке, которую мне дал новый знакомый. Фамилия, должность, два телефона — рабочий и домашний, а также номер электронной почты, как у всякого делового человека.

Мы посидели немного в кафе — не хотелось выбираться в эту адову жару. Вадим рассказывал что-то смешное; я больше помалкивала, только сказала, что работаю в фирме, которая называется «Латона», — мы занимаемся вывозом из страны произведений искусства. Но не антиквариата, а современного искусства — на вернисажи там, или просто какая-нибудь западная галерея хочет выставить один или два экспоната. Хорошо, если это картины или статуэтки небольшого размера, тогда у автора нет с ними проблем, а вот если какой-нибудь скульптор изваял, к примеру, «Композицию номер девять», — а это, извиняюсь, орясина размером три с половиной на пять метров, — вот тогда на помощь этому скульптору приходит наша фирма. Берется специальный фургон, ценный груз осторожненько запаковывается, чтобы, не дай бог, от «Композиции» ничего не отвалилось по дороге, а то неприятностей от автора не оберешься.

— Интересная у вас работа, — сказал Вадим.

— Да ничего в ней нет интересного! Нервов много нужно на это, а так...

Офис нашей фирмы находится в большом здании, где таких офисов сотни. Называется бизнес-центр. Вот администрация и выдумала пропуска, которые сотрудники должны предъявлять охраннику, сидящему внизу, чтобы меньше посторонних толклось в здании. У фирм посолиднее, которые занимают целые этажи, там и охрана своя. А нашей фирме дядечки внизу вполне достаточно. Но вредный такой дядька, без пропуска ни за что не пропустит.

Я еще раз сердечно поблагодарила Вадима за найденный пропуск и собралась заплатить за мороженое, но он, улыбаясь, повертел передо мной сотенной бумажкой.

— Ваш вчерашний сувенир...

Ну и ладно, можно считать, что инцидент исчерпан.

Он довез меня до дома и вел себя весьма прилично, только один раз поинтересовался, помирились ли мы с приятелем. Я вздрогнула и пробормотала, что мы крупно поссорились.

— У вас есть мои телефоны, — сказал он на прощание, и я кивнула. Если на то пошло, мой телефон у него тоже есть.

Дома все было то же самое. Я набрала номер Алены, но там вместо живой Алены ответил ее же равнодушный механический голос: