Кэролайн Грэм - Убийства в Бэджерс-Дрифт

— Но здесь обстоятельства очень странные!

«Мне так не показалось», — подумал инспектор, тем не менее взяв со стола блокнот и ручку. Тело старой дамы обнаружил на коврике у камина почтальон. Он принес посылку, за которую нужно было расписаться, стучал в дверь, но, не получив никакого ответа (кроме истошного собачьего лая), заглянул в окно гостиной и увидел труп.

— Он пришел сразу ко мне… Понимаете, он носит нам почту уже столько лет… он знает нас обеих, а я позвонила доктору Лесситеру…

— Это врач вашей подруги?

— Это врач всех, инспектор. Ну по крайней мере, всех пожилых в деревне и тех, у кого нет машины. В противном случае нужно ехать за четыре мили в Каустон. Так вот, я поспешила туда со своим ключом, но оказалось, что он и не нужен, поскольку… — мисс Беллрингер подняла вверх указательный палец, привлекая внимание, — и это первая странность… задняя дверь оказалась не заперта.

— Это необычно?

— Неслыханно! Недавно в деревне произошло целых три кражи. Эмили всегда была очень внимательна.

— Но у каждого иногда бывают провалы в памяти, — буркнул инспектор.

— Только не у нее. Ее жизнь была подчинена строгому порядку. В девять вечера она проверяла часы по радио, ставила будильник на семь, укладывала Бенджи в его корзинку и запирала заднюю дверь.

— А вы не в курсе, в тот вечер она поставила будильник?

— Нет. Я специально проверила.

— Тогда, очевидно, это свидетельствует о том, что она умерла до девяти часов вечера.

— Нет. Она умерла ночью. Так сказал доктор.

— Она могла умереть ночью, — терпеливо продолжал инспектор, — но потерять сознание за несколько часов до этого.

— А вот вам самый главный довод, — проговорила мисс Беллрингер, сияя, как будто не слышала слов инспектора, — что вы скажете про орхидею-призрак?

— Орхидея-призрак, — бесстрастно повторил Барнеби. Тридцать лет общения с общественностью научили его железной выдержке. Мисс Беллрингер рассказала ему об их соревновании.

— А на следующий день после того, как моя подруга скончалась, я пошла погулять в лесу. Конечно, глупость, но я чувствовала себя не в своей тарелке. Я поймала себя на том, что продолжаю выискивать орхидею, но тут же осознала, что уже совершенно неважно, найду ли я ее. И я опять подумала о смерти Эмили, о том, как она… лежала там… так не должно быть… — Женщина коротко взглянула на инспектора, несколько раз мигнула и шмыгнула носом. — Наверное, все это звучит несколько нелепо…

— Вовсе нет.

— А потом я ее нашла. Но, понимаете, Эмили уже успела найти ее раньше. — Заметив, что Барнеби непонимающе поднял брови, она продолжила: — У каждой из нас была палка, чтобы отмечать место. У нее с красной лентой, у меня — с желтой. И вот теперь, — мисс Беллрингер подалась вперед, а инспектор Барнеби едва удержался, чтобы не сделать то же самое, — скажите мне, почему она не пришла ко мне, чтобы рассказать об этом?!

— Может быть, она решила вначале сохранить это в тайне? Чтобы сделать вам сюрприз?

— Нет-нет, — возразила мисс Беллрингер, раздраженная неспособностью инспектора понять, что произошло, — вы не понимаете. Мы знакомы с Эмили почти восемьдесят лет. Она должна была бы быть вне себя от восторга. И прийти сразу ко мне.

— Возможно, она уже чувствовала себя не очень хорошо и хотела побыстрее оказаться дома.

— Чтобы попасть к себе домой, ей нужно было пройти мимо моих ворот. Если бы она плохо себя чувствовала, она бы обязательно зашла ко мне. Я бы помогла ей.

— А вы вообще видели ее в тот день?

— Только когда она несла Бенджи домой с прогулки примерно в два часа дня. И, прежде чем вы спросите, я скажу, что оба они выглядели живыми, как блохи! — Она беспомощно, но вместе с тем с надеждой огляделась по сторонам, как порой бывает с людьми, только что пережившими потерю. Она словно не могла смириться с вдруг возникшим в ее жизни пустым местом и как будто надеялась, что покинувшая ее подруга внезапно возникнет вновь. — Нет, — проговорила она, твердо глядя на инспектора, — что-то случилось после того, как Эмили нашла орхидею, но до того, как она вернулась в деревню, что заставило ее позабыть о своей находке. И это должно было быть что-то очень значительное, можете мне поверить.

— Если то, что вы говорите, правда, то не хотите ли вы сказать, что она скончалась от какого-то шока?

— На самом деле я не шла в своих рассуждениях так далеко, — нахмурилась мисс Беллрингер. — Но есть еще кое-что… — Женщина порылась в своей сумке и воскликнула: — Вот это как понимать? — Она протянула инспектору клочок бумаги, на котором было написано: «Каустон 1234 Терри».

— «Самаритяне».

— Правда? Ну, может быть, они и помогают кому-то, но никакой информации не дают. Из них слова не вытянешь. Говорят, что все строго конфиденциально.

— Где вы это нашли?

— У нее на маленьком столике, под телефоном. Я не могу даже предположить, зачем ей понадобилось им звонить.

— Возможно, потому, что она была чем-то взволнована или расстроена и ей захотелось выговориться.

— Чужим людям? Ерунда! — В недоверчивом возгласе пожилой леди явно слышалась обида. — К тому же нашему поколению депрессии не свойственны. Мы умеем с ними справляться. Не то что сейчас. Люди хватаются за транквилизаторы, если у них убегает молоко.

Барнеби ощутил внутри неприятное шевеление и поерзал в своем кресле. Вначале эта история вызвала у него кратковременный интерес, но теперь он угас. Он ощущал раздражение и нетерпение.

— Так когда точно скончалась ваша подруга?

— В пятницу семнадцатого. Два дня назад. И с того момента это не дает мне покоя. Вы же понимаете, здесь действительно особенно не за что зацепиться. Я думала, что мне, вероятно, скажут, что я несу всякую чушь, поэтому и не пришла сразу. Но сегодня мне действительно так и сказали.

— Прошу прощения?

— Тот молодой человек в приемной. Он сказал, что в возрасте Эмили это естественно, и намекнул, будто я трачу его драгоценное время. Я, правда, не заметила, — добавила она с сарказмом, — что он был сильно чем-то занят.

— Понятно. Нет, мы рассматриваем все жалобы и обращения. Наше мнение об их важности в данном случае не имеет значения. Кто ее ближайший родственник?

— Ну… Полагаю, я. На самом деле, ни у нее, ни у меня не осталось близких родственников. Всякие там кузены и тетушки давно отдали богу душу. У нее есть племянница, но она живет где-то в другом полушарии. Эмили назначила меня исполнительницей своего завещания. Мы оставили все друг другу.

Барнеби записал имя и адрес мисс Беллрингер, потом спросил:

— Вы распоряжаетесь устройством похорон?

— Да. Они состоятся в среду. Так что у нас остается немного времени. — Внезапно они словно попали в мелодраму. — Знаете, я не могу отделаться от мысли, что все это напоминает «Дело о пропавшем оркестре». Ведь обстоятельства так…