Лариса Соболева - Петля Афродиты

Прошло несколько дней. Вера Ефимовна ни на секунду не забывала о «подарке», всегда носила его с собой, чтобы никто из домашних случайно не обнаружил и не пришлось бы объясняться. Она ждала. Ждала, каков будет следующий шаг дарителя, ведь для чего-то он подкинул ей эту вещицу, должен еще дать знать о себе. Не являясь дурой, Вера Ефимовна подготовилась: купила газовый баллончик, хотя пистолет был бы надежней. Пистолет – это внутренняя стабильность, но кто позволит выдать оружие пожилой даме? У зятя есть пистолетик, но до него не добраться, муж дочери либо в кармане его носит, либо в сейф кладет.

Дождалась Вера Ефимовна и следующего «привета». Смотрела однажды вечером аналитическую передачу – о, политика весьма интересное явление, эти передачи ею не пропускались. К тому же ей нравилось козырять фразеологизмами из набора политиков перед друзьями дочери и зятя. Со старушками-соседками она не дружила, бабки на скамейках во дворе – это пошло, давит на психику загробный менталитет и убогое понимание действительности. Вдруг на мобильный поступил звонок, когда она уже перестала ждать пресловутого второго шага:

– Здравствуйте, Вера Ефимовна.

– Кто вы?

– Вы получили одну вещь, надеюсь, узнали ее.

Конечно, узнала! Но голос… Это был не голос, а звук из ржавой трубы – стальной и в то же время глухой, будто не человек говорил, а… робот, к примеру. Неестественный тембр, дурацкая загадочность, напоминание, лежавшее на дне сумки, нехорошие предчувствия – все это до жути пугало Веру Ефимовну. Она поняла, что ответа на свой вопрос не получит, от растерянности задала следующий:

– Вы мужчина или женщина? (В трубке гробовое молчание.) Откуда у вас мой номер? (Молчание.) Что вам нужно, черт возьми?

Видимо, этого вопроса и ждал «робот», ибо сразу же отчеканил без интонаций и пауз:

– Встретимся послезавтра в час дня в городском саду у деревянной беседки возле оврага. Приходите одна – это условие нашей встречи. Никто не должен знать, куда вы идете. Повторяю: никто не должен знать о нашей встрече.

– А если я не приду?..

Объяснять, что будет в случае «не приду», робот не удосужился. Она слушала короткие гудки и в замешательстве закурила, взяв сигарету из пачки, которую оставил в гостиной зять. Не услышала, как вошла дочь, держа вазу с фруктами.

– Мама! – ахнула она. – Ты же бросила курить!

Голос дочери Веру Ефимовну не способен напугать ни при каких обстоятельствах, старушка даже не вздрогнула, а задумчиво произнесла:

– Да? Бросила? Когда?

– Пять лет назад!

– Неужели?.. Извини, я забыла. Пойду… прилягу… Устала.

Она ушла, оставляя за собой хвост сигаретного дыма. И уже очутившись в смежной комнате, слышала, как дочь кому-то сказала, а может, просто произнесла мысль вслух:

– Вот и склероз пришел.

Вера Ефимовна не обиделась. Ерунда все это. А вот то, что ее вынуждают прийти на свидание, сохраняя договор в тайне, следовательно, нагоняя на бедную старушку страху с ужасом вперемежку, это серьезно. Помимо страха ее разъедало любопытство. Вера Ефимовна перебирала все возможные варианты встречи и выстраивала линии обороны, заодно взвешивая: идти или не идти.

Страшно. Из-за дурацкой таинственности страшно.

Мучаясь денно и нощно, она пришла к выводу, что все же один положительный фактор в странности имелся: свидание назначили на час дня. Средь бела дня вряд ли ей грозила беда – правильно? Преступления когда совершаются в подавляющем большинстве? Естественно, в темное время суток. Ночь – друг преступника. Этого было довольно, чтобы Вера Ефимовна отважилась на встречу с неизвестностью.

И вот она здесь, в городском саду у беседки возле оврага. От сырости продрогла, ко всему прочему небо обещало скорый потоп и даже заморосило, а она впопыхах не захватила зонт.

– Здравствуй, Вера Ефимовна… – раздался поблизости приятный голос, но она вздрогнула, потому что все, что ждешь, приходит почему-то неожиданно, и оглянулась… Тайна не приоткрылась мгновенно, к глубокому ее разочарованию. И только когда рассмотрела холодный взгляд на бесстрастном лице, а главное, услышала вопрос:

– Ты действительно не узнаешь меня? – все поняла.

Этот вариант она даже не рассматривала, несмотря на подсказку, брошенную ей на колени долговязой девчонкой с короткой фразой: «Это вам передали». Потому не подготовилась. Да, да, Вера Ефимовна, можно сказать, банально сунула голову в песок, как страус. Но у страуса головка маленькая, мозгов там – с гулькин нос, а она все-таки с большой человеческой головой… Неужели и у нее с возрастом мозг стал меньше размером? Нет, она просто вытравила в себе все, что напоминало о нечистой совести, ее совести. Она сумела забыть за давностью лет, да и жилось ей, в общем-то, прекрасно… но ведь за чужой счет так жилось.

Вера Ефимовна привстала, чувствуя, как мелко дрожат коленки. Ее глаза слезились, а губы беззвучно шептали:

– Не может быть…

В сущности, Болотов лукавил. Можно сказать, немножко рисовался перед собой же, ведь и в своих глазах желательно выглядеть жертвой, а не палачом, чтобы легче было оправдаться. Только вот никак не получалось вылавировать из собственных хитросплетений. Потому что есть один нюанс: разрушая, Валерий Витальевич намерен построить не менее качественное житие-бытие – такова его задача, воля и желание. Но его желание, только его. Оттого-то на душе и скверно. Да и сомнения, черт их возьми, не пускали к переменам! О, перемены… они всегда тяжелы и непредсказуемы, к ним нужно долго готовиться. И Болотов готовил проникновенную речь:

– Дорогая, пойми, мы переросли друг друга… Нет, так нельзя. Нельзя, нельзя! Звучит как издевательство. Нужно проще… добрее…

Хотелось бы знать, как это – проще? И вообще, что есть – проще? Он застрял на этом непростом слове, не умея его доступно объяснить, а ведь употреблял. И ого сколько раз. Употреблял правильно, но сейчас смысл почему-то ускользал от него. А это важно – понять смысл до глубины.

Поворот! Чертыхнувшись, Валерий Витальевич крутанул руль. Машина, визжа колесами, на полном ходу повернула вправо, из-под колес вверх взметнулась стена воды – дождь и вчера лил, и позавчера, лужи не успевали высыхать. Всю неделю стоит дрянь, а не погода. И настроение абсолютная дрянь.

Машину занесло… Болотов едва справился с управлением. Вот что значит – перейти на режим автопилота. И это в совершенно трезвом состоянии. Поворотник не включил, скорость не снизил, пролетел через зебру, как дурная пуля. А если бы пешеход шел? Идиот! Он же не хочет ни своей, ни чужой смерти.

Валерий Витальевич отер пот со лба ладонью в замшевой перчатке и мысленно поблагодарил судьбу, что простейший маневр при потере контроля завершился без жертв. Опять это слово – просто, простейший, простой, проще… добрее… А уж доброта в его случае – полный абсурд.