Линн Эриксон - Безрассудство

Женщина молчала, упрямо сжав губы.

– Но это же неправильно, Энн, – продолжил Джейк. – Совершено убийство. Понимаю, вы не хотите бередить старые раны, но правосудие должно восторжествовать, иначе погибнет мир.

– А Хедер? Она ведь ваша сестра, мистер Савиль. Вы подумали о том, каково будет ей, когда вновь откроют это дело?

– Конечно.

– Не так давно по телефону вы мне сказали, что будто бы обнаружился свидетель преступления. Тот, кто вам позвонил, утверждал, что это была женщина. То есть в тот вечер со Скоттом в его номере в отеле была женщина. Я правильно поняла?

– Абсолютно.

Энн Шаффер опять замолчала, бросив настороженный взгляд на большой конверт, который держал в руке Джейк.

Наконец он сказал:

– Здесь две фотографии.

Она медленно кивнула.

– Может быть, взглянете на них?

– А если я скажу нет, вы уйдете?

– Наверное, – ответил Савиль. – Но в любом случае докопаюсь до истины.

Энн Шаффер помолчала, затем посторонилась, позволив незваному гостю войти в дом. Джейк едва сдержал вздох облегчения.

Он не присел. Впрочем, хозяйка ему и не предложила. Они остановились посередине гостиной, Энн открыла конверт, вытащила фотографии, мельком взглянула на них, положила обратно и осторожно протянула конверт Джейку.

Он весь напрягся. Она знала, знала...

– Энн, – мягко произнес Джейк. Так он обращался в суде к особенно трудным свидетелям. – Скажите мне, кто она.

– Ее имя Сара. Сара Джеймисон.

Огонек надежды разгорелся пламенем.

– Она из Филадельфии. Скотт... они познакомились во время агитационной поездки.

– Понятно, – выдавил из себя Джейк.

– Я так и не поняла, какие функции она выполняла. Таких добровольных помощниц тогда было очень много. – Энн судорожно вздохнула. – А теперь прошу вас оставить мой дом. И не звоните больше, и не приезжайте. Не желаю обсуждать это ни с вами, ни с кем другим.

Джейк задумчиво кивнул:

– Спасибо, Энн. Вы поступили совершенно правильно.

Она молча ждала, когда он уйдет.

Джейк спустился по ступеням крыльца и медленно пошел по скользкой подъездной дорожке, прислушиваясь к скрипу снега под ногами. Расслабиться он себе позволил, только когда сел в автомобиль.

– Сара Джеймисон, – произнес он, включая зажигание. Наконец-то загадочная женщина получила имя. Кто она? Любовница кандидата в президенты? А кто же еще... Он почувствовал, что всем телом дрожит от возбуждения. Наконец-то дверца в тайник чуть отворилась, образовалась маленькая щелочка. Но с Божьей помощью он успеет вставить туда ногу.

Приехав домой, переодевшись в джинсы и затасканную спортивную фуфайку с символикой Денверского университета, Джейк первым делом уселся и заказал по телефону авиабилет до Филадельфии. Затем с прижатой к уху трубкой радиотелефона в ожидании окончания оформления заказа не спеша прошелся по комнате, вытащил фотографии, положил сверху на очередной реферат (который по поручению адвокатской конторы готовил для представления в апелляционный суд) и впился глазами в лицо Сары Джеймисон.

Женщине было не больше тридцати пяти. Предполагаемая свидетельница казалась стройной, хотя судить было трудно – на обоих фото она была в пальто. Волосы вьющиеся, длинные, темные (скорее всего темно-каштановые). Кожа белая, похоже, нежная. Что касается цвета глаз, то тут вообще ничего определенного сказать было нельзя. Черты лица изящные. Красавицей в классическом смысле ее не назовешь, но что-то в этом лице интриговало.

Пару минут спустя – телефонная трубка была все еще прижата к уху – Джейк понял, что именно. Это была улыбка – странная, неуловимая, в высшей степени женственная. Улыбка Моны Лизы на картине Леонардо да Винчи. Правда... неизвестно, была ли Мона Лиза праведницей, а вот эта женщина – вряд ли.

Любовница Скотта Тейлора – этим все сказано.

Если она была свидетельницей убийства, если Сара Джеймисон действительно видела преступников, в таком случае почему не сообщила об этом в полицию? Испугалась? Испугалась, что ее уберут точно так же, как Скотта?

Наконец заказ приняли. Джейк положил трубку, улегся на диван и начал в уме составлять список дел, которые нужно выполнить до отъезда. Одному Богу известно, сколько времени он будет отсутствовать.

Итак, заплатить за квартиру. Позвонить Шейн и сообщить, что в следующий уик-энд выполнять роль сиделки при Персике не смогу. Конечно, надо будет все обсудить с Дэвидом. Попросить соседку с первого этажа получать мою почту.

Что еще?

Конечно, собрать вещи. Интересно, сейчас в Филадельфии теплее, чем здесь? Ясное дело, теплее. И наверняка влажно.

Джейку показалось, что он что-то забыл. Это ощущение не покидало его до конца дня. Только за ужином он понял, что именно забыто. Прежде чем подняться на борт самолета, предстоял весьма неприятный разговор.

С сестрой.

При мысли, что избежать его никак нельзя, у Джейка испортилось настроение.

Хедер Тейлор настроилась почитать после ужина, но тут зазвонил дверной звонок. Она оторвала глаза от книги и с неудовольствием посмотрела на часы. Девять вечера. Интересно, кого принесло так поздно? В дверь снова позвонили.

Увидев на пороге Джейка, Хедер облегченно вздохнула. Однако стоило ей еще раз взглянуть в лицо брату, как в груди защемило от дурного предчувствия.

– Извини, что без звонка, – проговорил Джейк, не вынимая рук из карманов парки. Я на минутку. Нужно поговорить. Надеюсь, у тебя все в порядке?

– Конечно. Входи. Выпьешь что-нибудь? Или может быть, кофе? Если слишком поздно, можно без кофеина. – Она пыталась шутить, чтобы скрыть тревогу.

– Ничего не надо. Я тороплюсь.

– Ладно, тогда садись вон там у камина.

– Хорошо.

Дом у Хедер был очень красивый. И снаружи, и внутри. Сложенный из лишайникового камня, дерева и стекла, он стоял в очень симпатичном месте, неподалеку от фешенебельного загородного клуба. Все триста пятнадцать квадратных метров жилой площади Хедер декорировала лично, сама, каждый дюйм. Она обладала столь безупречным вкусом, что интерьер был описан в «Архитектурном дайджесте». Хедер очень гордилась своим жилищем. Дом был построен на средства мужа. Именно деньги были, пожалуй, единственным положительным (правда, довольно существенным) моментом в ее замужестве за Скоттом Тейлором, сыном нефтяного денверского магната. После смерти мужа, унаследовав его состояние, Хедер проживала в одиночестве. Ей не раз предлагали продать дом, друзья советовали перебраться в более людное место. Действительно, казалось, что жить на отшибе в таком особняке не очень-то уютно, но она неизменно отвечала: «Я просто не могу заставить себя с ним расстаться». И это было правдой.

Джейк сел в любимое кожаное кресло Скотта рядом с камином в просторной овальной гостиной, а Хедер вернулась на свою тахту напротив. Книга лежала раскрытой на стеклянной крышке столика.