Эрик Ластбадер - Зеро

Но ему ли было не знать: все возможно. Значит, его уже отыскали.

Сивит оторвался от перил, бросился в комнату и больно ссадил колено об угол кровати. Пошатываясь, добрался до ванной, где согнулся в мучительных конвульсиях, содрогаясь от рвоты. Он не успел эмоционально подготовиться к тому, что предстояло. Боже милостивый, подумал он, защити! Защити меня и тех, кого я люблю, если мне самому это не удастся.

В воображении, подстегиваемом паникой, ему уже виделась надвигающаяся смертная мука... Стоп! — одернул себя Сивит, — может быть, не все потеряно; и, наконец взяв себя в руки, он умылся, прополоскал рот, плеснул холодной водой на затылок. Потом торопливо натянул свой тропический костюм и рассовал по карманам бумажник, ключи от машины, паспорт и небольшой футляр из кожи угря. Перечитав написанную на исходе ночи открытку, он шагнул за дверь.

Сивит не воспользовался лифтом и, прыгая через несколько ступеней, сбежал по лестнице в вестибюль, где, лавируя меж бледнолицых туристов в кричаще-ярких гавайских рубашках-алоха, добрался до стойки и передал открытку портье, который заверил его, что она будет отправлена утренней почтой. В подземном гараже Сивит дал глазам привыкнуть к полумраку, бегло осмотрелся и, удовлетворенный, направился к взятому напрокат «мустангу». Опустившись на колени, он с придирчивостью покупателя обследовал днище под салоном, проверил по всей длине выхлопную трубу, заглянул в ее сопло. Покончив с осмотром, Сивит начал делать прану - полумистические дыхательные упражнения, способствовавшие сохранению ясности мысли в критической обстановке.

Не поднимаясь с колен, он нагнулся к замку багажника и исследовал его в поисках микроскопических царапин, которые выдали бы попытку вскрыть его отмычкой, но ничего не нашел. Тогда Сивит встал и открыл багажник.

В этот момент в гараже появилась супружеская пара с ребенком, и пришлось ждать, пока они усядутся в машину и отвалят. Сивит проворно перетащил содержимое багажника на переднее сиденье, сел сам и поднял откидной верх. В следующее мгновение двигатель «мустанга» пробудился, и Сивит, отжав сцепление, вырулил из гаража.

Он недолюбливал новое шоссе, недавно построенное выше по склону горы, поэтому предпочел Напили-роуд. Сивит сделал этот выбор чисто инстинктивно, так же, как и вообще управлял машиной. Он видел перед собой только лицо — лицо в тени. Черты его пылали в мозгу, жгли, словно уголья, поднесенные к глазам, и жар этот был столь противоестественно реален, что Сивита затрясло, как в лихорадке. Мгновенная слабость поколебала его решимость, сама смерть щелкнула перед ним своими полированными костяшками. Побелевшие пальцы Сивита, стискивавшие руль, больно свело судорогой.

Напили-роуд Сивит проскочил на бешеной скорости, будто за ним гнался призрак. За методистской церковью свернул на Хоноапиланское трехрядное шоссе, где мог ехать еще быстрее.

Едва начав ускорение, он заметил в зеркальце черное пятно возникшего сзади и чуть сбоку «феррари марселло». Автомобиль появился с Капалуанского шоссе и теперь встраивался в основной поток транспорта в какой-нибудь сотне ярдов за «мустангом». На миг отчетливо показалось лицо водителя. У Сивита екнуло сердце.

Пот начал застилать глаза. Сивит вывернул руль вправо, одновременно изо всех сил надавив на газ. Мотор взвыл, и «мустанг» рванулся по широкой обочине, заскрипев и взвизгнув шинами. Сзади до самых крон деревьев поднялось плотное облако рыжей пыли.

Испуганные водители, возмущенные опасным маневром, яростно засигналили гудками. В зеркало заднего обзора Сивит увидел виляющий из стороны в сторону «марселло». Он не отставал. Сивит обрушил проклятия на свою американскую рухлядь. По мощности и маневренности «мустанг» не шел ни в какое сравнение с «феррари». Все-таки «мустанг» взял поворот на восьмидесяти пяти милях в час, едва не вылетев на груду щебня. Справа заблестели воды залива Напили, слева вздымались еще окутанные утренней дымкой горы, переходящие в плато. Одна гора выглядела открытой, приветливой, вторая — таинственно-колдовской. Но обе — громадные, величественные и исполнены куда большего достоинства, подумал Сивит, чем суетливые человеческие особи, выучившиеся управлять тонной сварного металла и мнящие себя властелинами природы.

Миновав безобразные многоэтажки Каханы, он наддал ходу. Когда удавалось, использовал для обгона широкую обочину. Местами ее покрывал асфальт, местами — краснозем, и тогда «мустанг» подпрыгивал на колдобинах, опасно кренился и норовил вырваться из-под власти водителя.

Еще один взгляд в зеркало подтвердил опасения Сивита: «феррари» постепенно нагонял его. Их разделяло уже каких-нибудь полсотни ярдов. Беглец и преследователь быстро приближались к Каанапали — самому крупному курорту на Мауи. Вдоль побережья вытянулась вереница из пяти отелей и многочисленных кондоминиумов, дороги вечно кишели автомобилями и пешеходами. Курорт прорезали лабиринты прогулочных аллей, он был напичкан ресторанами, магазинами и павильонами. Туда-то и направлялся Сивит, надеясь затеряться в этом муравейнике и оторваться от преследователя.

Внезапно откуда-то справа выполз автомобиль. Сивит надавил на клаксон и ударил по тормозам. Выругавшись, снова нажал на газ и услышал визг тормозов сбоку. Мелькнуло побелевшее женское лицо, и «мустанг», продолжая реветь сиреной, промчался мимо.

Задержка не прошла без последствий: рычащий «марселло» сократил дистанцию до двадцати ярдов.

Сивит сосредоточил все внимание на машинах, поток которых на подступах к трем подъездным дорогам к Каанапали делался все гуще. Впереди показался щит, предупреждающий о дорожных работах, и транспортный поток ушел вправо. Становилось все теснее. Сивит ехал значительно быстрее остальных. Чтобы избежать столкновения с ползущим, как улитка, «ниссаном», ему пришлось снова выскочить на обочину. Он был вынужден сбавить ход и, взглянув в зеркало, увидел, что «марселло» уже наступает на пятки. Сивит понял, что если сейчас не найдет просвета в сплошном потоке, то ему конец. Дорога сверкала, словно смазанная маслом. В глазах рябило, вспыхивали цветные пятна, синее сменялось зеленым, красное — оранжевым и снова синим. Свет и тени дрожали и сливались, будто солнце с немыслимой скоростью скрывалось за облаками и появлялось вновь. Вдруг Сивит чисто интуитивно отчаянно вдавил педаль тормоза, въехав чуть ли не на крышу переднего автомобиля. В следующий миг он заметил малюсенький просвет: вереница машин, переползавших через площадку, где работали ремонтники, замерла, пропуская другую вереницу, вливавшуюся в поток справа. Безумие какое-то, подумал Сивит, резко нажимая на педаль акселератора.