Анна Яблонская - Язычники

МАРИНА. Мне вообще трудно что-то сказать по этому поводу. Вы спрашиваете о счастье. Я каждый день смотрю на нее и испытываю счастье. Она живая. Она ходит. Хочет учебу закончить университет. Конечно, жизнь — это качели. Счастье? Конечно. И боль. Когда Олег ушел — я, честное слово… я совершенно не была к этому не готова…. Но человек… он никогда не готов… Ни к счастью, ни к смерти, ни к чему… Я все время думаю: а где я была раньше? чем занималась? не в том смысле, что я пропустила дочь… Хотя и в этом тоже. Чего же я хотела? Чего мне не хватало? Мне же все время чего-то не хватало, я же все время была несчастной — это при живых муже и дочери, не больная, не бездомная, с руками, с ногами… Почему? Я и сейчас не знаю. Я пытаюсь понять. И то, что со мной было… и то, что происходит сейчас — всего лишь попытка понять… Нет. Не думайте, что я стала интересоваться этой музыкой и книгами, которые читает Кристина… потому что боюсь упустить какой-то еще тревожный… сигнал что ли… нет. Я уверена, что она всегда теперь будет поступать разумно. Мне, действительно, интересно. Я хочу найти то, что меня увлечет. Сейчас, например… Вы будете смеяться. Я читаю Жюля Верна. «Путешествие к центру земли». Это я не у Кристины, это я в Интернете скачала… Сама, да. Научилась. Уже в поиск вбивать умею, скачивать могу…. И мне еще никогда в жизни не было так интересно. Потому что работа… Риэлтор — это все-таки не работа, я имею в виду… ну вы понимаете… Шитье я в принципе люблю, но это… это не то. У Олега есть музыка. Кристина хочет закончить учебу. У меня тоже что-то будет. Что-то свое. Я найду. А по поводу Бога. Странный вопрос. Я не сомневаюсь, что он есть.

ОЛЕГ. Ну, наверное… через месяц… через месяц, как Кристину домой перевезли… да, я и… Внезапно? Почему внезапно? Нет. Нет, не то чтобы внезапно. Я просто… я просто вдруг вспомнил, как познакомился со своей… с Мариной… я шел в консерваторию и увидел ее на улице… она стояла какая-то растерянная на автобусной остановке, как будто не знала — ехать ей или не ехать… и вокруг нее… как это объяснить? А вокруг нее было небо. Его было много. Оно было тяжелое и чистое. И я так четко вспомнил это чувство… как у меня сжалось сердце… таким… таким обжигающим холодом… что я не могу пройти мимо… что у этой девушки такое лицо, что я сам готов лечь на дорогу, чтобы по мне проехал автобус, в который она сядет, и меня бы накрыло этим катком… этим прессом… тяжелого, чистого неба… И каждый раз, когда я обнимал ее — я чувствовал эту боль и этот воздух. А потом… потом это чувство куда-то делось. И я забыл, и я так долго жил и не помнил, как это — когда сердце вот так… сколько? пятнадцать, двадцать лет? представляете, двадцать лет без воздуха? а потом… когда все это… понимаете?! в последний раз я искренне обнимал жену в больнице, после того, как наша дочь спрыгнула с балкона… Мне кажется, что это ненормально. И я … потихонечку… начал вспоминать. Я не знаю, как это объяснить. Двум людям… стоит быть вместе… только в том случае, если готов под автобус… и небо. Вы меня понимаете? А иначе… иначе — это ад… Нет… Я снял комнату… в коммуне… Нет, конечно, Боцман позвал меня к себе, но я отказался… Смысл уходить из дома, чтобы поселиться в квартире напротив?… Боцман? Он сначала пил по-страшному, что я даже думал — всё… А потом вдруг как-то успокоился… стал читать какие-то книжки… потом ходил на какие-то курсы… два месяца назад ушел в рейс… представляете? на рыболове… не знаю… куда-то в Африку… Если честно, я думаю, что он — псих. Я? Нет. В филармонию меня так и не взяли. Все-таки за столько лет — квалификация… вы сами понимаете… Вообщем, я успокоился. Музыка уже не так мне интересна. Играю… нет… редко… вообщем, редко. Работаю. Ничего особенного. В компании. Торговым представителем. В церковь? Вы будете смеяться, но иногда захожу. Что делаю? Стою просто. Свечку ставлю. Думаю… Да, конечно, я хожу к ней на могилу. Мама есть мама. Я уверен, что она… ее роль во всем этом… возможно, если бы не она — все было бы намного хуже… Обвинять? Я нахожу только одного виноватого. Вы знаете кого.

ЗАНАВЕС