Вера Лебедева - Препараты «Тяньши» и Цигун

Медицина не ориентировалась на то, чтобы учить людей сохранять свое здоровье или выздоравливать. Врач мог только починить то, что сломалось. Он мог чудесным образом избавить пациента от зла (опухолей, инфекций, камней) при помощи лекарств или хирургического вмешательства; мог манипулировать функциями органов (гормоны, диуретики, стероиды) и заменять изношенные детали (бедренные кости и сердце из пластика). Как отважный солдат, врач мог провести краткую битву за выздоровление. Он мог удалить «зло», но не располагал умением сохранения или привлечения «добра». Сила медицины стала источником ее слабости. В основе организации исследовательских и клинических учреждений по-прежнему лежит данная концептуальная модель, и они ориентированы не на профилактику, а на вмешательство.

Более того, поскольку врачи превратились в экспертов, они обрели определенного рода власть над своими пациентами. Медицина стала технически сложной и перешла исключительно в руки отдельной касты посвященных. Обычный человек уже не мог получить доступ к ней и истолковать данные, используемые при назначении лечения. Даже сама медицинская профессия разделилась на более специальные области: на смену специалистам по внутренним болезням, лечившим всего человека, пришли кардиолог, который лечит сердце, ортопед, отвечающий за кости, невропатолог, ответственный за нервную систему, онколог – за рак, психиатр – за мышление и т. д.

Когда власть над человеком перешла к узким специалистам, не стало врачей, умеющих лечить всего человека и знающих организм и его болезни в контексте общей среды. Отношения помощника и того, кому он помогает, некогда очень близкие, уступили место безличным отношениям совершенно посторонних людей. Врачи утратили знание своих пациентов как реальных людей.

Эта перемена в организации лечения приучила людей думать, что врачу известно о них больше, чем они сами в состоянии когда-либо понять или узнать о себе. Пациенты стали отказываться от ответственности за собственное здоровье. Словосочетание «система предоставления медицинского обслуживания» предполагает, что врач подобен курьеру, разносящему почту, который может доставить здоровье на порог вашего дома. Это не только подрывает понимание себя, но и ограничивает способность к действию. Люди ошибочно полагают, что возможность лечить исходит только извне, что за лечение отвечает посторонний разум.

Такое отделение власти часто порождает антагонизм между врачами и пациентами. Когда врачи не могут исполнить героическую роль и починить сломанную машину, они иногда обвиняют в этом жертву, считая, что пациенты сами виноваты в отсутствии улучшения. А пациенты, которые изолированы, брошены, чья сила и возможности недооцениваются, чувствуют, что они обречены оставаться в заколдованном круге боли, из которого нет выхода. Наряду с физическими страданиями они испытывают отчаяние безысходности и сердятся на свою беспомощность и бессилие. Тогда уже они готовы обвинить врача в своих проблемах и подают жалобы на неправильное лечение. Подача подобного иска становится актом мести, попыткой пациента добиться власти над врачом, а не обрести власть над самим собой. Врач выступает в роли либо героя, либо злодея, его или прославляют за выздоровление, или обвиняют в неэффективной работе.

Власть, кому бы она ни принадлежала, не обязательно означает мудрость. Врачи же иногда отождествляют свою власть с мудростью. В некоторых случаях вмешательство врачей приводит к длительному расстройству здоровья. Ятрогенез или болезнь, вызванная врачом, может быть результатом применения лекарств, хирургического вмешательства, облучения и химиотерапии. Ятрогенез стоит в числе наиболее распространенных причин смертельных заболеваний. До 20% пациентов, принятых на стационарное лечение, приобретают ятрогенное заболевание.

Лауреат Нобелевской премии микробиолог Рене Дюбо предрекает новые угрозы, связанные с технологическими новшествами в медицине. Он называет болезненным парадоксом, который имеет богатое документальное подтверждение, тот факт, что каждое лекарство, эффективность которого доказана, может само стать причиной заболевания.

Некоторые токсические эффекты являются исключительно косвенными и наступают с большой задержкой, происходя в результате нарушений в физиологическом и экологическом равновесии организма. Их механизм лежит не в химических или физиологических реакциях, заключающих в себе прямую причинно-следственную связь, а, скорее, в сложных взаимосвязанных реакциях, производимых организмом в целом, включая реакции индивидуальной микрофлоры.

Другой результат концентрации внимания на болезни, а не на больном состоит в том, что врач способен уничтожить опухоль, но он не в силах поддержать здоровье больного. Поэтому можно сказать: «Лечение было успешным, но пациент умер». Например, химиотерапия считается эффективным средством лечения заболевания, но при этом она зачастую не может продлить жизнь больного. Джон Кейрис из Гарвардской школы общественного здравоохранения пишет:

«Каждый год около 3000 пациентов в возрасте до 30 лет проходят лечение химиотерапией, не получив которого они бы умерли. Но среди умерших от рака только 2% людей в возрасте до 30 лет. В подавляющем большинстве случаев заболевания раком пациентов старшего возраста результаты применения химиотерапии довольно противоречивы... За исключением случаев болезни Ходжкина, детской лейкемии и нескольких других видов рака, невозможно выявить достоверное изменение показателей смертности при лечении химиотерапией основных форм рака».

Другой важный парадокс этой модели состоит в том, что она разделяет невидимое. Западной медицине удалось настолько успешно расчленять человеческое тело, что она страдает «сверхразделением», при котором целое уже не считается предметом, имеющим значение. То, что прежде воспринималось единым незримым кругом, непрерываемым континуумом, стало прямой линией, в которой события становятся случайными, утрачивая имманентную связь с другими событиями. Разум отделен от тела, болезнь – от больного, специфичный патоген – от процесса заболевания в целом, части тела – друг от друга, симптомы – от источника заболевания, а больные – от ответственности за себя и власти над собой.

Такое сверхразделение произошло на заре современной западной цивилизации, когда материальное было отрезано от нематериального, человек – от природы, а процесс контакта с миром заморожен и закреплен в виде цепи абсолютных законов. Дуализм вдребезги разбил единство, что сделало нас способными к повороту, при котором средства (технологические, промышленные и научные) управляют нашими «следствиями» (человеческими ценностями), а люди превращаются в «объекты», а не в «субъекты» собственной деятельности. Это нарушило наше представление о мире и нашем месте в нем. Мир, созданный человеком, впечатляет, но он лишен цельности, его части мало подходят друг к другу, а мы не знаем своего места в нем. Когда люди становятся машинами, современная медицина должна поддерживать их на ходу. Ее цель состоит в том, чтобы избежать смерти, а не в том, чтобы сделать жизнь более полноценной. В теле жизнь сохраняют любой ценой, а смерть – это тот враг, которого необходимо победить. Жизнь и смерть уже не рассматриваются как составные части непрерывного цикла.