Нил Саймон - Билокси-блюз

Юджин. Арнольд, очередь за тобой.

Арнольд. В этой игре нет никакого смысла.

Юджин. Нет, есть.

Арнольд. В чем же смысл.

Юджин. В том, что она мне нравится. Ну, Давай. Тебе осталось жить всего одну неделю. Там, за океаном, тебя убьют. Какое твое самое заветное желание?

Все смотрят на Эшптейна… он сосредоточенно думает.

Арнольд. Мне не хотелось бы говорить. Потому что если я скажу, оно может не осуществиться.

Карни. Да нет у него никакого желания. Он только и делает, что жалуется.

Виковский. И портит воздух. Его тайное желание нагнуться пукнуть и взорвать мир.

СЭЛРИДЖУ это нравится.

Юджин. Подождите минуту. Пусть он выскажется. Да, есть у него желание… Ну, говори, Арнольд. Что бы ты сделал в последние дни своей жизни?

Все напряженно ждут.

Арнольд. Я бы хотел заставить сержанта Туми перед лицом всего нашего взвода сделать двести выжиманий.

Всеобщее оцепенение.

Виковский. Вот это здорово! Правда, мне невыгодно в этом признаться, но это здорово!

Сэл. Неплохо. Но пятьсот выжиманий было бы лучше.

Юджин. По-моему, идея колоссальная. Даю Эпштейну ПЯТЬ баллов о плюсом.

Карни. Зачем еще плюс? Ты с ума сошел. Теперь ты не сможешь его обыграть.

Юджин. Ничего. Я еще смогу выравнять счет.

Виковский. Если счет равный — значит, ничья. Забирайте ставки.

Юджин. Вот это правильно. Теперь пусть кто-то судит меня Виковский, выбирай судью.

Виковский. Я выбираю Сэлриджа.

Сэл. С удовольствием. Пусть он даже скажет зеленую чушь, я все равно дам ему пять с плюсом. Так что ребята ваши денежки в полной сохранности.

Хеннеси. Начинай Джи… Послушаем, что скажешь.

Юджин. Хорошо… Я уничтожу целую эскадрилью японских подводных лодок. Пусть мне за это поставят памятник в Брайтон Бич. Или же назовут в мою честь начальную школу или бассейн для плавания.

Сэл. Самое большое, что они сделают, — они назовут в твою честь сортир или раздевалку: здесь Юджин Эм. Джером снимал свои портки.

Хеннеси. Ну, дай ему договорить. Продолжай, Джи.

Юджин. Если это будет моя последняя неделя… я хотел бы еще влюбиться.

Карни. В кого?

Юджин. В идеальную девушку.

Виковский. Такой не существует.

Юджин. Если я в нее влюблюсь — значит, она существует.

Карни. Игра закончена. Рой объявляй его балл, и мы забираем наши деньги.

Все ожидают.

Сэл. Три балла с минусом.

Виковский. Как?

Сэл. Вот так. Я не позволю ему обставить меня своей дерьмовой историей. У меня хоть был «перец», а здесь? «Любовь в цвету». За что давать ему пять?

Виковский. О, Иезус! Ты просто болван, Рой. Сходи в сортир и посмотри, куда ты уронил свои мозги.

Сэл. Как я сказал — так и сказал. Все.

Юджин. Арнольд, ты выиграл. Стало быть, деньги твои.

Арнольдхочет взять деньги.

Виковский. Сработано безотказно. Евреи всегда кончают деньгами. Не так ли, Рой?

Сэл. Меня не спрашивай. На гражданке у меня не было знакомых евреев.

Виковский. Их очень легко узнать… хотя они и прячут кусочек грудинки под свой бутерброд, чтобы никто не увидел, что они едят свинину, это ведь так, Аднольд.

Арнольд. Мне надоела твоя чушь об евреях, Виковский. Знаю, что ты можешь сделать из меня котлету, но твоих насмешек я больше не потерплю, ты понял?

Виковский. Еще как потерпишь. Перенесешь еще и не то. Давай, давай, выходи. Посмотрим, какой ты храбрый. Я выколочу из твоей задницы все таблетки алка-зельцер.

Хеннеси. Перестань, Ковский. Не все ли тебе равно какая у него религия?

Виковский. Не я это начал. Почему Эпштейн считает себя выше других и не выполняет приказы? Я больше не буду делать сто выжиманий из-за каког-то идиота. Если он не изменит своего поведения, я изуродую его рожу, и не посмотрю, какой у него нос — еврейский или нет.

Бросаются друг на друга. Ребята разнимают их.

Карни. Прекратите. Увидел Туми.

Появляется Туми в нижнем белье. Все становятся на вытяжку.

Туми. Что за чертовщина? Что здесь происходит?

Хеннеси. Ничего, сержант.

Туми. Как ничего? Я слышал какие-то угрозы, крики. Кто-то обещал изуродовать рожу представителю национального меньшинства? И ты еще говоришь мне, что здесь ничего не происходит?

Хеннеси. Да, сержант.

Туми, Сначала выспись… паренек, а потом отвечай. А чтобы сон у тебя был крепким, тебе надо как следует поработать на ночь, чтобы почувствовать усталость; а потому СТО ВЫЖИМАНЙЙ! На пол, собачья морда, считай, чтобы я слышал!

ХЕННЕСИ ложится на под, быстро делает выжимания.

И если я еще услышу в вашем взводе расовую перебранку, то какому-то безмозглому подонку придется выгребать чайной ложечкой коровье дерьмо. Особенно, если я такое услышу от поляка! ГАСИТЬ СВЕТ!

Тут же гаснет свет. Небольшое световое пятно высвечивая Юджина.

Юджин. (в зал) Виковский мне никогда не нравился, а после сегодняшнего вечера я его просто возненавидел… Но больше всех я ненавидел самого себя за то, что не встал на защиту Эпштейна, такого же еврея, как я. Возможно, я боялся Виковского, возможно, еще и потому, что Эпштейн сам затеял ссору, А раз они оба меня не трогали, то я решил сохранить нейтралитет… ну, как Швейцария… Потом я записал в свои мемуары желания ребят на случай: если их убьют на войне. Я не собирался кому-либо показывать свои записи, и все же мне было немного стыдно, что я выдавал их тайные, сокровенные мысли…

Единственному человеку, вероятно, сейчас было хуже, чем мне — это Хеннеси на полу. ХЕННЕСИ (делая выжимания) . Сорок один… сорок два., сорок три… сорок четыре… сорок пять…

Неделю спустя .

Туалетная комната. СЭЛРИДЖ и КАРНИ заканчивают процесс бритья. КАРНИ причесывает волосы. Все в тельняшках, в шортах.

Сэл. Увольнительная — сорок восемь часов! Вот уж под-жару! Интересно, сколько девчонок можно пропустить, если, скажем, на одну четыре часа? Это значит… хм… (Подсчитывает.) Уф, сколько баб!..

Хеннеси. Будь осторожен. Ты знаешь, что можешь получить?

Сэл. Знаю. Большой кайф.

Входит ВИКОВСКИЙ, он страшно зол.

Виковский. Сукин сын! Вот гадина!

Сэл. Что случилось?

Виковский. (показывая, пустой бумажник) . Кто-то вчера вечером шарил в моем сундуке. Очистил бумажник. Забрал мое жалованье до последнего цента. Шестьдесят два доллара. Подонок!