Анна Гаврилова - Уши не трогать!

Уголок ее рта пополз вверх. Усмешка предназначалась Арху. И хотя внешне тот не уступал спокойствием железному Командору, поняла – бог содрогнулся.

Удивительно, но голос у богини оказался неприятным.

– Что, доигрался?

Мне показалось, Арх сейчас потупится и начнет мямлить. Но он вскинул подбородок, спросил не менее «любезно»:

– А ты? – и кивнул в сторону Ориса.

Я невольно перевела взгляд на новоявленного дядюшку и чуть не рухнула.

Как он на нее смотрел, как смотрел… Боже, да тут не только воздух – кафель и штукатурка электричеством пропитались!

А едва она взглянула на Ориса… Мама дорогая! Эркас изо всех сил старалась сдержать улыбку, но не могла. А потом хищница потупила глазки и залилась румянцем. Как школьница после первого поцелуя.

– Пожалуй, ты прав, – смущенно пробормотала богиня.

Я хоть и продолжала пребывать в полушаге от обморока, нашла в себе смелость заговорить. Впрочем, как «нашла» – наскребла по сусекам.

– Почему вы вмешались? – В этот раз вопрос прозвучал глухо. Слова вдруг потяжелели. – Зачем вы перенесли Вариэля в столицу? Причем именно сейчас…

– Почему? – усмехнулась богиня. – Да потому что вы достали. Вы превратили жизнь графа Фактимуса в пытку. Причем совершенно незаслуженно. Несправедливо. Сколько можно издеваться над эльфом? Сколько можно глумиться?

Пожалуй, единственный ответ в данной ситуации – ой!

– Да ты сама видела, как он порой… – попытался вмешаться Арх.

– Вы. Его. Довели, – холодно, с каким-то особым сортом цинизма констатировала богиня. Потом развернулась и плавной, величавой походкой направилась к графу.

Орис не смел прикоснуться к богине, как когда-то я не смела коснуться Арха. Поэтому Эркас сама протянула руку и улыбнулась так… Черт! Теперь ясно, почему Орис на протяжении двух тысячелетий боролся, доказывая Мирозданию и самому себе, что достоин этой женщины. Она великолепна! Мне даже завидно стало.

И еще поняла вдруг – они никогда не расстанутся. И как бы ни сложилась дальнейшая судьба Ориса Фактимуса, его больше не коснется горе. А малейшая несправедливость по отношению к нему будет караться с особой, подчас извращенной, жестокостью. Причем немедленно, сию же секунду.

Словно подглядев мои мысли, Эркас подарила еще один взгляд-ужастик и добавила:

– Арх. Отправь эту девку домой. Немедленно. Иначе я за себя не ручаюсь.

Что?!

Я вздрогнула всем телом, повернулась к Арху.

– Что? Что она сказала?

На лице проклятого бога проступила досада, тем не менее он попытался шутить:

– Не нравишься ты ей.

– Арх…

Прежде чем успела сказать что-то еще, он щелкнул пальцами, и мы вновь «остались одни». Даже Эркас застыла.

– Арх… ты все это время мог…

– Лёля! – Он приложил палец к моим губам. Сказал проникновенно: – Выслушай меня.

Мотнула головой, попыталась отступить, но руки проклятого бога легли на талию, и мне пришлось остаться.

– Мог или не мог?! – выпалила я.

Отпираться он не стал.

– Мог.

– Но ты же говорил… Черт, а как же закон мироздания?

– Закон мироздания никуда не делся, Лёля.

– Тогда как?!

– Почти так же, как это сделал бы Шердом.

Черт! А я в курсе?! Шердом признался, что может, этого было достаточно.

– Шердом планировал уговорить Георгануса вернуться, – видя мою панику, пояснил бог. – Ты бы выступила заместителем, как и при первом переходе. Мне уговаривать короля не нужно, достаточно приказать.

– Но он в моем времени. Там ты не властен.

– Георганус родился в эпоху эльфов. Он мой подданный.

За последний месяц раз десять казалось – все, мир рухнул. Но теперь он рухнул по-настоящему. Я же с самого начала знала, что богам плевать на мои проблемы. Почему же теперь так больно?

– Лёля, выслушай меня.

Нет. Не хочу. Не желаю!

– Арх, знаешь, сколько мне пришлось выдержать? Сколько пережить?!

– Знаю.

– Да ничего ты не знаешь! Ты вмешался только в замке Атаэль! А до этого… до этого! – К глазам подкатили слезы, в горле встал ком. – В первый же день я убила эльфа, понимаешь? Я теперь убийца!

Мысль, которую все это время гнала прочь, вспыхнула пожаром. И никакие слезы не могли его погасить. Я, девочка из двадцать первого века, отняла жизнь у эльфа. Пусть он был отвратительным, уродливым и мерзким, но он был разумным! По его венам текла кровь, его сердце билось…

– Лёля, я знаю, – шепнул Арх.

– Что?

Арх вздохнул, прижал к груди. Голос зазвучал плавно, но при этом как-то буднично, что ли.

– Я не мог предотвратить твой переход, потому что ритуал инициировали в чужой эпохе. Но здесь… Я – покровитель времени, и, конечно, я за тобой присматривал. С самого начала. Как бы сказали у вас – это моя работа.

Присматривал? Это называется «присматривал»?

– Я не обязан беречь перемещенцев, Лёля. И помогать тебе не планировал. Но… Понимаешь, я видел человеческое общество. И девушек вроде тебя видел. Вначале решил – ты обычная блондинка с дырой в голове, неспособная думать ни о чем, кроме собственного комфорта. Готовая без зазрений совести прогнуться под обстоятельства, лишь бы остаться в тепле и сытости. Но когда ты оказала сопротивление Турусу и сбежала из особняка, я задумался. Помнишь волка? Так вот… ты промахнулась, брошенный кинжал не достиг цели. Хищника удержал я.

– Зачем? Чтобы посмотреть, как буду мучиться дальше?

Арх поджал губы.

– Да. Но ты оказалась сильней. Ты удивила меня. Особенно тогда, в замке Атаэль. Я позавидовал графу Фактимусу… и вмешался. Это я уговорил Эркас пропустить тебя через полог.

Ах! Как благородно!

– Снова зубы заговариваешь? – с болью спросила я. – Ты просто использовал меня, Арх.

– Как? Ну как я мог тебя использовать, девочка моя?

– Ты хотел, чтобы я круто изменила временной поток. Ты хотел получить силу Творца! И не ври, что перестал толкать меня к пропасти, лишь потому… потому… Все равно не поверю!

Проклятый бог покачал головой. Попытался поцеловать, но я увернулась. Тогда сжал крепче, сказал ровным тоном:

– Глупенькая. С чего ты взяла, что можешь изменить ход истории?

Я замерла. Что за бред? Как это?

Среброволосый тяжело вздохнул, снова попытался поцеловать. Я опять увернулась. Уперлась руками в его грудь, но оттолкнуть не смогла. Не пустил.

– Лёля. Все гораздо сложней, чем тебе кажется. Вот смотри…

Ухватил двумя пальцами за подбородок, принудил повернуть голову. Рядом вспыхнул голографический экран. Мигнул, и на полупрозрачной, белесой поверхности возник знакомый рисунок – прямая, разделенная на отрезки. Один из отрезков, расположенный примерно по центру, обозначен фигурной скобкой – эпоха, в которой живу я. Другой, ближе к началу прямой, обведен овалом – здесь властвует Арх.