Кира Фарди - Идеальный мужчина

– И откуда ты Дашка это знаешь? – заспорили девчонки. – У тебя и парня нет, чтобы выводы делать.

– А вот знаю. Дома видела.

– Расскажи, – оживились подружки и приготовились слушать.

– Моя мама за неделю до Восьмого Марта стала папе намеки делать. Она очень хотела золотое колечко. Мы сходили, выбрали такой миленький «поцелуйчик» с синим камнем и листиком. Вот мама и во время ужина отцу скажет, что хочет колечко-поцелуйчик, и между делом напомнит, и перед сном расписывает, какая это прелесть. Папа ест и кивает, моется и кивает, на работу идёт и кивает. Откуда же нам было знать, что он ни сном ни духом не догадывается, о чем идёт речь, ведь мама ни разу прямо не сказала, что хочет кольцо. Накануне праздника мы с братом и папка втихаря друг от друга подарки завернули и утром встали пораньше, чтобы сюрприз приготовленным завтраком усилить. Папа поставил на поднос чашку кофе и большую коробку, похожую на обувную. Я решила, что он колечко спрятал в разные упаковки, чтобы мама его долго искала, и не заволновалась.

– А дальше, что было?

– Испорченный праздник, вот что, – ворчливо ответила Даша, – мама проснулась счастливая, выпила кофе, приняла подарочки от нас, а папин сюрприз оставила напоследок. С абсолютно счастливой улыбкой она открывает коробку и…

– Что там? Колечко?

– Нет.

– Туфли?

– Какое там! – Даша махнула рукой.

– А что? Не томи!

– Тапочки… Синие.

Девчонки растерянно переглянулись, а потом покатились со смеху.

– Тапочки?

– Ага. А на носках написано: «Поцелуй меня!»

– Ты издеваешься?

– Нисколько. Вы бы видели, как у мамы вытянулось лицо, так бы не говорили. Она вывалила все из коробки, надеясь, что там, за обшивкой спрятано колечко, а когда не нашла, заплакала. Дома был жуткий скандал. Эти чёртовы тапочки ещё и оказались на три размера больше. Теперь они у нас на даче лежат, как напоминание о папиной недогадливости.

– Вот это номер! А как папа объяснил, почему тапочки купил?

– Никак. Он заявил, что намеки не понимает. Ему надо было прямо сказать, что надо купить, а ещё лучше показать, где и что.

Они замолчали, переваривая услышанную историю. «Неужели и вправду мужики такие недогадливые? – подумала Ада. – Как-то неловко открыто говорить парню о своих желаниях». Она легла на бочок и положила голову на вытянутую руку. Взгляд небрежно скользил по пляжу. Компания парней уже перестала играть в карты и решила размяться. Ребята лениво перекидывали руками мяч. Ада залюбовалась блондином. Его стройную длинную фигуру украшали рельефные мышцы. Он гибко двигался, красиво принимал мяч и вообще был неотразим в сравнении со своими более низкими и пухловатыми друзьями.

– А мне кубики нравятся, – мечтательно протянула Ада и повернулась к подругам: наблюдение за парнями вновь вызвало томление во всем теле.

– Какие кубики? – не поняла Таня.

– А эти, которые на животе? – догадалась Даша.

– Да. Как увижу мужское тело с кубиками, так внутри щекотать начинает.

– Не, на кубики ориентироваться нельзя.

– Почему?

– Если мужик занимается своим телом, он точно нарцисс.

– Или бодибилдер.

– Девочки, – мечтательно закатила глаза Даша, – а если соединить все вместе?

– Например?

– Идеальный мужчина – это высокий, стройный, с кубиками на животе, с глазами, в которых утонуть можно, без вредных привычек человек.

– Добавь сюда приличный капитал, модную машину, дом за городом, и чтобы каждый день ровно в восемнадцать часов он был у твоих ног с букетом роз.

Подружки переглянулись и расхохотались.

– Девчонки, мы как драные Золушки, о принце на белом коне мечтаем, а в мужья достанется облезлый нарцисс с амбициями до небес, – вытирая слезы, подвела итог Марина. – Нет, не хочу замуж. Как представлю, б-р-р-р.

С момента того детского разговора прошло десять лет. Определенный рубеж, после которого настало время подводить итоги.

Ада вышла из здания суда и остановилась на ступеньках высокой лестницы, которая вела сюда. Внизу шумел, бежал, трудился и наслаждался жизнью огромный город. Осень ещё только погладила ладонью зелень берёз, и в их густых кронах под ярким солнцем монетками золотились редкие желтые листочки.

– Боже! Как хорошо! – прошептала она и огляделась: поблизости не было ни души. Чувства, переполнявшие ее сейчас, требовали немедленного выхода. Ада раскинула руки и закружилась в безмолвном танце, а потом остановилась на краю верхней ступеньки и закричала. – А-а-а! Наконец-то я развелась с этим уродом!

– Ты, что, дура, орешь? – услышала она внезапно сзади резкий голос и испуганно обернулась: за ее спиной стояла дворничиха в кожаном фартуке и держала метлу наперевес, будто собиралась ею огреть хулиганку, нарушавшую покой чудного денька.

– От счастья, – пролепетала Ада и провела ладонью по щекам, по которым катились слезы.

– О! Дожили девки! Сначала умирают от неземной любви, а потом, когда разводятся, от радости рыдают. Милочка, а сразу нельзя разглядеть козла, за которого замуж выходишь?

– В том-то и дело, что нельзя, – всхлипнула она, – когда любишь, все они кажутся идеальными мужчинами.

– И то верно. Ну, ты не стой здесь, иди, иди подобру-поздорову. Не мешай людям жить иллюзиями, – и она махнула метлой в сторону.

Ада посмотрела по направлению ее руки и увидела счастливую влюблённую пару. Они выходили из соседнего дома, на фронтоне которого огромными буквами было написано: «Загс». Какой извращённый ум придумал устроить такое соседство, одному богу известно. Она махнула на прощанье дворничихе и стала спускаться. Остановилась на середине лестницы и повернулась ещё раз посмотреть на здание, только что сделавшее ее счастливой.

В дверях суда показался ее благоверный. Высокий, красивый, ладно скроенный, да крепко сшитый. Природа наградила этого человека всем: отличной внешностью, неглупой головой, хорошей работой, только эти дары сделали из него эгоистичного подлеца.

Когда-то любимый мужчина теперь вызывал лишь омерзение. Ада невольно передернула плечами. Он с прищуром посмотрел на яркое солнце, нацепил тёмные очки и важно стал спускаться по ступенькам. Следом выскочила его нынешняя пассия. Сколько их было за восемь лет брака, не счесть! Она семенила рядом, заглядывая своему кавалеру в лицо, и напоминала Аде болонку, суетливую пустобрёху, обожающую своего хозяина.

– Дорогой, дорогой, – крутилась болонка, пытаясь то с одной, то с другой стороны подцепить локоть кавалера, но он важно смотрел вдаль, преисполненный собственного величия.

– Тяф, тяф, тяф. Тяф, тяф, тяф, – передразнила женщину Ада.

Муж, переместил взгляд с созерцания небес на грешную землю и уставился на бывшую жену. Он ядовито хмыкнул, а потом поднял руку и показал ей средний палец.