Наталья Ш. - Мое падение (СИ)

- Ксюша, это очень важно в данный момент. Просто дай мне что-нибудь, через что я могу зайти в интернет. Мой ноут там, внизу, в сумке. Я не хочу, чтобы мы теряли временя. Мы и так уже достаточно потеряли.

- Какое это имеет отношение к нашему разговору? – не понимаю я.

- Самое прямое. Ты все поймешь, – хорошо, раз это так важно для него, я иду к сумке, достаю оттуда планшет. Протягиваю ему. Дан быстро что-то там вводит. Немного ждет, нервно постукивая пальцами по столу рядом с ним. Проходит минута, и он протягивает планшет назад.

- Читай! – в приказном тоне просит он. Медленно забираю у него планшет, не понимая, что вообще происходит. – Читай и обращай внимание на даты. Я смотрю на дисплей, и вижу там письма. Много писем, адресованных мне, написанных на мою старую почту. И даты такие разные, с осени по весну. Он тоже писал мне? Голова идет кругом. Открываю первое письмо.

- Посмотри на меня, – просит меня Дан. Снова берет за подбородок. – Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. Я хочу, чтобы ты впервые услышала это от меня, а не прочла в тексте, – не успеваю опомниться и осознать его слова, как он впивается в мои губы. Странно с остервенением и диким голодом. Я не отвечаю на поцелуй, я просто не принимаю, находясь в полной прострации, словно мне все это снится. Его губы, они, как и прежде, мягкие и требовательные. От его поцелуя кружится голова. Все смешивается: его слова о любви и этот голодный поцелуй, который перерастает в плавный и нежный. Но все быстро заканчивается, он отстраняется от меня.

- Читай, – шепчет мне в губы. Отпускает меня и снова идет читать мою тетрадь. Фокусирую взгляд на планшете, пытаясь прийти в себя и осознать, что вообще происходит. Сажусь в кресло и начинаю читать.

И все! Мир рушится. Мне кажется, я там, с ним, в каждой его строчке, в каждой букве. Я растворилось в них. Меня нет, я вся в этих письмах в никуда. В точно таких же, как мои. Не могу оторваться, поглощая их, представляя в голове все, о чем он пишет. Тысячи, миллионы эмоций сменяют друг друга. Злость на себя, за то, что была дурой, и поверила Кристине, злость на него за то, что спокойно меня отпустил, за то, что поверил моим бредовым словам, отменил рейс. Жалость к его брату, ярость к Кристине. И бесконечная тоска, и безграничная любовь в каждой его букве, в его снах, похожих на мои. В его нежности сквозь строки.

От чтения меня отрывает тихий стук в дверь, перевожу взгляд на Дана. Он словно не слышит ничего вокруг, погруженный в мою тетрадь и мои мысли. И я понимаю, что он тоже там в моих днях тоски и одиночества без него.

Дверь медленно открывается, в комнату тихо входит моя мама. Кидает беглый взгляд на Дана, не замечающего ее. Мама слегка улыбается. И просит нас спуститься вниз, пообедать и попрощаться с Лизкой, Робертом и Лешей. Говорит о том, что они и так долго ждали нас, боясь побеспокоить, думая, что нам нужно время для разговоров. А я не хочу никуда идти, не хочу есть. Я хочу дочитать все, что написано мне. Мама настаивает на том, что мне надо поесть, потому что это необходимо для молока. И вообще, как молодой маме, мне надо хорошо питаться. А уж молодому папе тем более. Ведь на него лягут все заботы, обязанности в отношении нас. А я уже не знаю. Есть «мы» или нет. «Мы» только в письмах, в буквах и словах. Мы еще ничего не сказали друг другу вживую. Дан отрывается от тетради. Прячет ее под подушку, поднимается. Подходит ко мне, по-хозяйски берет за руку, и говорит, что мне действительно надо поесть. Не дожидаясь моего ответа, ведет вниз. Мама хитро мне подмигивает, оставаясь в комнате с Сашенькой.

Мы прощаемся с Лизкой, которая уже успела сбегать в детскую, посмотреть на малыша, пока мы с Даном ели. Алексей и Роберт о чем-то тихо беседуют с Даном возле ожидающей их машины. Они улетают, а он остается. И где-то внутри я уже счастлива. В данный момент у меня есть все, о чем я мечтала. Сын и мужчина рядом, мой любимый мужчина. Мы еще ничего не выяснили, не поговорили. Но, по-моему, письма все сказали за нас. Лиза целует меня в щеки, еще раз восхищается моим сыном. Просит прощения, только я не могу понять, за что. Но Роберт утягивает ее в машину, говоря, что они опоздают на самолет. Лизка кричит, что позвонит. И друзья срываются с места, мчась в аэропорт.

После того как друзья уехали, папа снова утащил Дана на разговор, чем вызвал мою улыбку. Я знаю своего отца, он не может сказать Дану ничего плохого, скорее всего, он просто хочет его понять, узнать, что он за человек, и что между нами происходит. Я переодела и покормила Сашеньку, выгнала маму из комнаты и продолжила чтение писем, сидя возле кроватки сына. Через минуту Дан присоединился ко мне, молча зашел в комнату, посмотрел на спящего сына, слегка ему улыбнулся. И тоже продолжил читать мою тетрадь.

Я вновь погрузилась в его мир, в его мысли, и переживания. Настолько ушла туда, что не заметила, как Дан подошел ко мне, опустился передо мной на колени, уткнулся в них лицом, шумно вдыхая мой запах. Он просто дышал мной тихо, размеренно, иногда глубоко вдыхая. А я дочитывала его слова о том, что если я его больше не люблю, то он влюбит меня заново. И думала, что ему не надо этого делать. Потому что я не прекращала любить его ни на минуту. Хотя он уже это знает. Он дочитал мою тетрадь.

Закрываю его последнее письмо, кладу планшет на пол. Запускаю руку ему в волосы, зарываюсь в них пальцами, тихонько поглаживаю, думая о том, как много мы упустили

из-за собственного эгоизма и нежелания выслушать и понять друг друга. О том, что мы не доверяли друг другу настолько, что предпочитали верить другим людям, принимая все за чистую монету. Думаю, как нелепо сложились обстоятельства. Я ведь могла позвонить ему и все рассказать, но я почему-то предпочла обречь себя на душевные муки и страдания. А он мог просто приехать, посмотреть мне в глаза и понять, что у меня никого нет.

- Ксюша, любимая, – прерывая наше молчание, говорит Дан. – Я понимаю, что сказать «прости» будет ничтожно мало по сравнению с твоей болью, – отрывается от моих колен, смотрит мне в глаза. – Ты единственна женщина, которую я люблю. Кристина была моей болезнью. А ты – моя любовь. Ты и наш сын Александр, – с гордостью произносит имя нашего малыша. Берет меня за руки, переплетает наши пальцы, продолжая стоять передо мной на коленях. А мне хочется сказать, чтобы встал. Что он не виноват ни в чем. Что нас сгубили взаимные обиды, недопонимание и нежелание выяснить все до конца.

– Вы – все, что осталось в моей нелепой, несуразной жизни. Вы самые дорогие и любимые мне люди. Я, конечно, зол на тебя за то, что ты скрывала от меня свою беременность и лишила меня возможности видеть, как наш сын растет у тебя под сердцем. Но теперь я не должен ничего упустить. Я хочу, что вы были рядом со мной, я хочу любить тебя в этой жизни и в следующих. Ты мое солнце, мой светлый лучик в моем мраке. Вы с Сашей – мой шанс и надежда на счастливое будущее. Скажи что любишь? – с надеждой спрашивает он.