Татьяна Тронина - О голубка моя

– Лиза, детка, мне страшно. Что случилось? – уже серьезно спросил он.

– Я запуталась. И завралась. Хотя это не вранье, а так, розыгрыш… Игра. Ну надо было мне на его лицо посмотреть. На его реакцию…

– На реакцию Егора?

– Да.

– И что Егор, как отреагировал? – печально спросил Иван, смирившись уже, что вся эта история о ребенке – неправда.

Лиза махнула рукой, забралась с ногами в кресло, откинулась назад.

– Егор тебе так дорог? Послушай, ты меня правда пугаешь. Ты же согласилась стать моей женой, помнишь? Или… это тоже игра была?

– Тоже игра, – устало произнесла Лиза. – Ну какой из тебя муж, сам подумай. Ты бабник и алкоголик. Ты лентяй и пофигист. Тебя хватило бы на год семейной жизни. Нет, даже на меньше… Ты лузер, ты понимаешь? Ты слабак.

Иван стоял перед ней ошеломленный, оцепеневший. Он совсем не ожидал такого поворота событий.

Лиза добавила устало:

– Ася сказала, что я тебя сломаю. Ну да, я тебя уже ломаю. Потому что не собираюсь ждать, когда ты мою жизнь сломаешь. И вообще, я тут ни при чем, – взвилась она, опять посмотрела на Ивана этим уничтожающим, злым, незнакомым взглядом. – Это ты, ты свою жизнь давно сломал, только сам еще не в курсе…

– Так ты меня не любишь? – потерянно спросил Иван.

– Нет. Тебя никто не любит. Никто, кроме Аси Катковой. Она одна за твою жизнь борется, а больше ты никому не нужен. Ты, Ванечка, настолько инфантилен и глуп, что даже этого не замечаешь. Я долго думала, говорить тебе это или нет – что у нас с тобой нет будущего, или лучше придумать какую-нибудь интригу и мягко так, незаметно ускользнуть, чтобы тебя не сильно травмировать. Но нет, не хочу. Я единственный человек, который не побоялся сказать тебе в глаза правду – о тебе же самом. Только и этого ты не поймешь, боюсь.

– Почему же не пойму… – пробормотал Иван. – Я же не совсем слабоумный. Пока еще. Но, в общем, спасибо тебе. Открыла мне глаза. А то я, понимаешь, все во тьме бродил.

Он попятился и вышел из квартиры.

Было и грустно, и странно. И страшно еще. И непонятно.

Выходит, Лиза притворялось все это время? Ее любовь – игра?.. И все это время, что они провели вместе – здесь, в Москве, и там, в Ялте, и все те слова любви, что Лиза говорила ему, и ее радость, с которой она приняла его предложение руки и сердца, получается – неправда?

Ася невыразимо страдала.

Она любила яичницу с беконом на завтрак. Она любила бастурму вприкуску со свежим багетом. Она любила крепкий кофе со сливками. Она любила горячий, сочный бараний шашлык. Она любила тортики и пирожные, которые продавали в кулинарии при одном известном московском ресторане… Там же брала свежие паштеты из утиной печени, киевские котлеты, начиненные настоящим, хорошим сливочным маслом, а не каким-то гадким маргарином. О, эта кулинария, тайное место, о котором знали немногие посвященные… Ася ездила туда, точно в храм. Последний приют настоящей еды.

А еще она обожала конфеты, шоколадки бельгийские, определенной марки. Только они, и никакие другие. Ну ладно, таблерон тоже неплох.

Пицца с морепродуктами в одном итальянском кафе, только там, и нигде больше – восхитительная… на тонком тесте, хрустящая, пахнущая базиликом, обильно политая оливковым маслом… В другом кафе – коктейли с шариками мороженого. Сливочный восторг. Только там, и нигде больше.

Забегаловка на Юго-Западе, принадлежащая выходцу из Ливана… Там делали настоящую шаурму, которой не было равных в столице. Нигде и никогда. Даже в известной сети дорогих восточных ресторанов подобной шаурмы не найдешь.

И вот как теперь без всего этого? Как жить на пустой овсянке и пресных огурцах? Пожалуй, лишь извращенцы Тягуновы могли любить подобные продукты, постные, скучные и невкусные.

Ася знала все о московских кафе, ресторанах и даже мелких забегаловках… А что? Иногда именно там, в забегаловках, и попадались кулинарные чудеса, вот как в том случае с ливанской шаурмой. Она разведала – где, в каких кофейнях в кофе льют настоящие сливки, а не порошковую химию.

Ася знала всё и о магазинах – где что лучше купить. Где самый вкусный хлеб и где самое сочное мясо. Где продается ее любимый шоколад.

Ареал своих поисков Ася постоянно расширяла, старалась открыть для себя новые рестораны и новые продукты. Новые марки. Конечно, часто случались и разочарования. Когда, например, Ася в кафе заказывала себе вкусняшек, а потом отодвигала от себя блюдо – все не то, не так. Но были и восхитительные кулинарные открытия, вкусовые откровения…

Теперь же предрешено просить официанта принести ей этот кислый свежевыжатый апельсиновый сок. И салат из горькой рукколы. Нет, руккола тоже неплоха, но если только под баранину… Эх, баранина. Теперь только сухое и тоскливое филе индейки!

Доктор в больнице так и сказал: «Хочешь еще прожить – измени свою жизнь!» Холестерин за гранью, сахар на грани…

Ася всегда много и упорно работала. Собственно, у нее никакой другой жизни, кроме работы, и не имелось. И потому еда для нее оставалась единственным отдыхом, последней радостью. Теперь она лишилась и этого.

Да и с работой, по-хорошему, надо было что-то делать. Либо нанять помощников, либо отказаться от части заказов.

Трель мобильного. Иван. Он всегда звонил Асе, чуть что.

– Алло, – быстро отозвалась она.

– Ася… Ася, милая, – в трубке были слышны сдавленные рыдания.

– Ты где? – спросила она.

– Я не знаю. Погоди… сижу возле метро.

Типа скверика. А метро – в виде ракушки, на Садовом.

– Сейчас буду. Никуда не уходи.

Ася нажала на кнопку отбоя и тут же набрала номер Кошеля.

– Слушаю, – тут же отозвался старый друг.

– Ты как? Надо Ваньку забрать. Я одна не смогу. Я тебе не говорила, но… Я больше не справляюсь.

– Асенька, без проблем. Куда подъезжать?

– Ты на работе? Можешь отпроситься? Я тогда минут через двадцать возле тебя буду.

– Хорошо, – кротко произнес Кошель.

Опять нажала кнопку отбоя. Быстро оделась, покинула свой дом. Поймала такси. Сразу туда, где работал Кошель – тот уже стоял на улице, тянул шею у края тротуара.

– Притормозите здесь.

Кошель увидел Асю в такси – сразу без лишних слов прыгнул в салон.

– Теперь на Садовое, к Красным Воротам, – опять скомандовала Ася. – Привет, – только тогда Ася обратилась к старому другу.

– Привет. Где пропадала? Ездила куда? Сто лет не виделись.

– Я в больнице тоже лежала.

Кошель побледнел. «Чего он так переживает?» – с раздражением подумала Ася.

– Да все уже в порядке, – сказала она.

– У тебя измученный вид. Послушай, так нельзя…

– Что нельзя?

Вероятно, Кошель хотел намекнуть – нельзя Асе все время бегать за Иваном, точно нянька. Но он не решился произнести это вслух.